Ведь Север – это тоже верх, ближнее к ангелам место. Посмотрите на карту.
Это место, где всегда ветер и солнце. Даже когда его нет на небе – солнце в сердцах. «Солнце с нами, солнце в нас» – поет Скляр в заглавной песне «Анзер». Недаром еще писатель Федор Абрамов говорил, что на Севере люди – солнца.
С солнечным ветреным и духоподъемным «Анзером» соседствует в альбоме «Калечинка». Если «Анзер» – это космологический верх, то «Калечинка» – низ, ведь сама жизнь – ристалище ангелов и бесов. Радость и боль. Жизнь и смерть. Все рядом соположено.
В «Калечинке» исследуется именно этот вектор движения вниз. С горы катится камень, вслед за ним движется лавина. Вокруг все чужое и слепой огонь, который не освещает.
«Как прорваться теперь на свет»?
Ответ прост: вести все ту же брань «искать и не свернуть», ведь «человеки всегда на войне». Раны на этой битве – «калечинки», их следует прощать, врачевать, чтобы поставить человека на ноги, на путь вверх. Единственная рана смертельная – «свою Родину – душу предать». Ее нельзя простить, она не излечима. Родина это не только территория, а общность, духовная традиция, подвижнический путь вверх. Без нее человек неполный, с трещиной.
Скляр передает очень важное ощущение сопричастия внутреннего мира человека, его микрокосмоса и большого внешнего космоса. Человек не осколок, не блуждающий атом, отделенный от всего прочего, он единосущен своей Родине, которая в этом единстве становится его душой, а все вместе – световым столбом, обращенным к небесам.
Один в поле не воин. Так и нет этого отчуждения, нет одиночества. Человек, даже если он анахорет, ведет свою битву в составе полка, где и Бог, и ангелы, и святые, и братия. Путь вверх пронизывает все и всех, соединяет – это солнечный луч и ветер, поднимающий вверх. Предательство выбрасывает человека из этой целокупности, делает по-настоящему увечным.
Путь представлен и в «Ястребе». Ястреб в небе, мышь в траве. Двигающийся по горизонтали, по полю человек все ниже опускает голову и все более походит на суетливую мышь. Движение по полю без перспективы какого-либо холмика, какой-либо возможности взлета – жизнь в состоянии дремы. При этом «кружит ястреб выше, он зовет в далекий край» – туда, где был смысл, где был ты настоящий, с высоко поднятой головой и стремящийся вверх, а не погрязший в снежной плоскостной пустыне, путающей и обвивающей ноги. В этой полевой пустыне, погруженности в приземленное, нет никакой цели и смысла, а только грядущая погибель. Ее уже призывают воющие волки.
Надо подниматься вверх, на холм, на Голгофу, на крест, где уподобиться Тому, Кто «смертью смерть поправ».
Бред, что рожденный ползать, летать не может! В каждом есть не мышь, но ястреб. Не трусливая добыча, а смелый воин-путник. Мышь – это увечье, извращение человека. Только это надо осознать, не погрязать в своих калечинках, а громко
