исчезнуть как можно скорее. Так называемый «черный день» наступил. Вернее наступал – черное солнце едва—едва показалось из-за горизонта. Пора было доставать заначку – из тех, что так и называются «на черный день». Но в отличие от заначки обывателя в моей лежали не деньги – в ней лежали возможности.
– Кхы… кхы… – в парке ожили развешанные по столбам громкоговорители. – Степан Трофимович Сотрапезников, пройдите, пожалуйста, в свою палату. Вас ожидают. Повторяю! Степан Трофимович Сотрапезников….
Знаем мы, кто меня там ожидает. Быстро они, однако. Или это не полиция? А кто? Молодые коллеги по бывшей службе желают узнать подробности происшествия со стрельбой в Богадельне? Ага, вот мы и пришли. Для ручья, протекавшего через парк, в стене был сделан зарешеченный сток. Небольшое усилие – и одна за другой несколько подпиленных прутьев загнуты вверх. Чёрт, ногу в ручье промочил. Теперь мои следы даже слепой за километр увидит…. Но, надеюсь, будет уже поздно.
– Всем, кто видел Степана Трофимовича Сотрапезникова в последние полчаса! Граждане, срочно сообщите об этом дежурному врачу. Возможно, нашему товарищу стало плохо и ему необходима помощь! Всем, кто видел….
Большой пластиковый короб ангара, оформленного на подставное лицо, ключи слева под днищем… вот они… открываем. Не думал я уже, что придется воспользоваться этим подержанным псевдолимузином. Псевдо – потому как на самом деле это авиетка, амфибия и автомобиль сразу. Но сделан так, что….
– Никак уезжать собрался?
Я резко обернулся на голос и замер с открытым ртом.
Неожиданный попутчик
У входа в ангар стоял Яков Рувимович Штокман, помахивал своей тросточкой и ухмылялся. По сравнению с другими обитателями нашего приюта для стариканов, выглядел он почти молодо. Чуть за шестьдесят, бритый череп, черные усы и даже сережка в ухе. Впрочем, сережка была непростой, это я сразу понял. Яков Рувимович был бойцом видимого – и даже скорее видящего – фронта. Судя по его личному делу (а уж поверьте, с личными делами своих соседей я нескромно и тайно ознакомился в первую очередь), Штокман был непревзойденным мастером подслушивающих и подглядывающих устройств. Сам придумывал, сам мастерил – буквально из ничего. В принципе ему бы еще работать да работать, но подвело любопытство. Не за тем взялся подсматривать…
– Никак уезжать собрался? – повторил свой вопрос Штокман, а его тросточка обвиняюще показала на стоявшую за мной авиетку. Затем описала замысловатый круг, пощекотав набалдашником воздух, и повисла на согнутом локте.
– Прокатится хочу! Так давно за руль не садился. Хотя бы вокруг богадельни… – и я бросил обаятельную улыбку прямо в старика Рувимыча. Но промазал. Впрочем, попасть в Штокмана улыбкой все равно, что сбить космолет из рогатки. Серьезный человек.
– Прокатиться? Ну тогда я тоже с тобой… покатаюсь.
Я отрицательно покачал
