не было тогда еще и пятидесяти девяти лет.
Верная спутница жизни ученого, Зинаида Андреевна, спасла его рукописи от неминуемой утраты. В 1954 году она сумела передать весь хранившийся на дому научный архив покойного мужа в Отдел рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина[178] (где эти материалы образовали личный фонд 1003). Ничего лучшего, чтобы увековечить память Николая Воскресенского, предпринять было невозможно. Только благодаря усилиям Зинаиды Воскресенской основной массив его неопубликованных трудов благополучно сохранился до наших дней.
Последующие траектории судеб коллег Николая Воскресенского из числа историков и правоведов сложились по-разному. Принявший в 1943 году Николая Алексеевича на работу в Институт права и благосклонно допустивший его до защиты диссертации академик с незаконченным средним образованием И. П. Трайнин, попав в жернова кампании по борьбе с «космополитизмом», был в феврале 1948 года смещен с должности директора Института. Подвергшись весной 1949 года жестким нападкам со стороны парторганизации Института[179], научный сотрудник Илья Трайнин скоропостижно скончался 27 июня 1949 года на шестьдесят третьем году жизни[180].
Гонитель Николая Воскресенского А. И. Андреев также не избежал проработок в конце 1940‐х годов – правда, не в связи с «пятым пунктом», а в связи с недостаточным конформизмом, из-за излишней приверженности к традиционным исследовательским стандартам. Для начала Александра Игнатьевича подвергли суровой критике за сборник «Петр Великий» (обвинив, в частности, в «преклонении перед Западом»)[181]. На исходе 1948 года в адрес Андреева прозвучали еще более резкие высказывания. В официозной передовой статье в «Вопросах истории» было грозно констатировано, что «некритическое отношение к источнику и к зарубежной литературе привело Андреева к извращению важнейших событий из истории нашей Родины»[182].
В итоге Александр Игнатьевич оказался вынужден в 1949 году уволиться из Института истории и Историко-архивного института, покинуть Москву и вернуться в Ленинград. Несколько лет он проработал в Институте истории естествознания и техники, затем перешел в заново открытое Ленинградское отделение Института истории, три года заведовал там архивом. Ушел из жизни 12 июня 1959 года, в возрасте семидесяти двух лет, не дождавшись реабилитации по «академическому делу», которая состоялась 11 февраля 1960 года.
Не особенно благополучно сложилась и дальнейшая судьба С. А. Покровского. Для начала в марте 1953 года Серафима Александровича арестовали по явственно абсурдному обвинению в исповедании троцкистских взглядов (!) и в антисоветской агитации[183]. Поскольку сразу после смерти Сталина приоритеты карательной политики начали меняться, а органы государственной безопасности подверглись реорганизации и кадровым чисткам, Серафим Покровский отделался сравнительно легко. Пробыв в заключении до ноября 1953 года, он был освобожден по пункту «б» статьи 204 УПК РСФСР
Краткий отчет о новых поступлениях в Отдел рукописей. 1953–1954 гг. // Сборник Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина. Л., 1955. Т. 3. С. 188–189.
В июне 1949 года, совсем незадолго до ухода из жизни, И. П. Трайнин обратился к новому директору Института Е. А. Коровину с просьбой предоставить ему хотя бы должность старшего научного сотрудника (Архив РАН. Ф. 586. Оп. 3. № 13. Л. 1).
Против объективизма в исторической науке // Вопросы истории. 1948. № 12. С. 7.
Материалы следственного дела С. А. Покровского 1953 года см.: ГАРФ. Ф. Р‐8131. Оп. 36. № 1164.
