и наклонила голову набок, явно вслушиваясь в звучание произнесённого имени.
– Аза! – повторил майор. – Ты теперь – Аза!.. Ну? Давай, лети! А то у меня занятия! Пора!
Словно почувствовав, что их разговор окончен, обретшая человеческое имя птица сорвалась с плеча майора и, не выпуская из клюва корочки, быстрыми взмахами устремилась в сторону своего гнездовья.
– Что это было? – спросили майора его пришедшие в себя сослуживцы.
– Что-что?.. – улыбнулся им майор. – Я теперь вороний поп. Красивым птицам имена, как видите, раздаю, пшеничной корочкой причащая! – и, немного помедлив, добавил: – Знаете, мужики, я Павлова – того, который академик и физиолог – с детства терпеть не мог. „Животные – неразумны! Инстинкты, рефлексы…“ – старческим надтреснутым голосом произнёс он. – Дурак этот Павлов, хотя и академик!
В последующие дни, по утрам, ворона Аза неизменно встречала майора и „каталась“ на его плече до тыльной двери старого учебного корпуса. Получив в конце поездки ставший ритуальным сухарик, она бережно несла его в жилое гнездо и с наслаждением съедала. Ей почему-то казалось, что у этих сухариков совершенно необыкновенный, не похожий ни на что другое, какой-то домашний запах и вкус.
Месяц спустя, обнаружив, что, в течение рабочего дня, майор всё же иногда появляется на территории академии, Аза стала сопровождать его и днём.
Иногда она просто перелетала с одного дерева на другое, сопровождая своего нового друга вдоль пути его следования. Иногда – с гордым и независимым видом – ехала у него на плече. Её совершенно не смущал тот факт, что корочку в неурочное время она не получала. Аза знала, что корочки и прочая вкуснятина живут у людей в домах, и попадают в мусорные контейнеры только в исключительных случаях. Когда провинятся. К примеру – зачерствеют, или ненароком подцепят горькую чёрно-зелёную плесень.
Её майор был хорошим хозяином. Он строго следил за своими корочками, и они у него никогда ничем таким неприятным не болели.
Азе нравились их с майором отношения. К немалой радости его товарищей она даже научилась произносить своё имя:
– Кхаззза! – отрывисто и хрипло „пугала“ она слишком близко подходивших к нему офицеров, заявляя о неприкосновенности своих прав на его дружбу.
Как-то незаметно для себя самого майор привык ежемесячно менять истрёпанный птичьими лапками правый погон. Борясь с вытянутыми из куртки вороньими коготками зацепками, он стал носить с собой маленькие маникюрные ножнички.
Наступило лето.
Майор отправил свою семью на Украину. К тёще. Шла подготовка к сдаче сессии, и он стал просиживать в академии допоздна.
Аза даже заскучала без их, уже ставших привычными, ежедневных встреч и без неспешных прогулок на таком уютном плече.
Социализм – это учёт и контроль. А тёща – это гремучая смесь народного контроля и таможенного терминала в одном флаконе.
Тёща приехала
