с плачущими интонациями.
История, как белый город – бывшая столица искусств, превратился в оплот мракобесия, была не нова. Погружение во тьму началось с проповедей босого жреца, обличавшего безнравственность, похоть и алчность горожан, жаждущих развлечений и разврата. Бескорыстие босого жреца, пришлось по нраву беднякам. Молодежь, имевшая только злость, кулаки и время для безделья, сплотилась вокруг Босого. Банды малолеток по его указке наводили в городе порядки мотыгами. Используя мирный крестьянский инструмент не для вспахивания земли, а забивая ими грешников.
С тех пор Прапор жил в ужасе. Жители доносят друг на друга, страшась, как бы малолетние приспешники Босого не намалевали на их воротах знак греха. Перепуганные художники сами швыряли в костер сладострастные картины, которые еще недавно рисовали в дома богачей. Сочинители-вольнодумцы каются, и целуют прах под ногами Босого, пока их книги горят на площади. Карается все, что может вызвать подозрение в нечистых помыслах… Уже не мэр или наместник решают, кому жить, а кому умереть в белом городе. А страх и праведник Босой. И его малолетки, которых прозвали «пахарями благочестия».
По мере движения небольшого конвоя, сначала перестали быть слышны разговоры, затем осела пыль, взбитая копытами животных. И скоро тайную встречу на дороге выдавали только следы маленьких копыт ослов шарлатанов и четкие отпечатки стальных подков благородных коней.
Скверный совет
Помещение, куда втолкнули Люгера, походило одновременно на караулку для оруженосцев, или на закуток для писцов. В углу небольшой комнаты были свалены кучей элементы доспехов и щитов, железные налокотники и наколенники. Стояли закрытые на ключ сундуки. На столе лежало несколько книг, старинных и весьма дорогих, какие-то свитки, чернила и перья.
Запертая дверь комнаты выходила на галерею, опоясывавшую большой зал ратуши вторым этажом. Внизу, в зале, шло заседание капитула. Вдоль стен горели факелы. Молодой король сидел во главе стола. Багровая половина лица всегда делала его мрачным, но сейчас гнев короля откровенно бросался в глаза. Это все, что успел разглядеть Люгер за несколько секунд, пока его вели по галерее.
Попасть внутрь главного здания города мракобесов, в разгар королевского капитула, было невероятно для бродячего шарлатана. Любопытство на миг пересилило страх, терзавший Люгера с первого шага по белым улицам Прапора. Конвой обозленных рыцарей не давал ощущения защиты. Подмастерья теснее жались к главарю, страшась жестокой смерти, мерещившейся за каждым углом. Но худшее ждало за воротами дома, отобранного у хозяев по приказу короля. Там шарлатанов разлучили. Люгеру приказали быстро отряхнуть дорожную пыль с плеч и рукавов балахона, и увели в ратушу, где шел капитул. Ача и Узи умоляли не бросать их, пытались хватать Люгера за руки, но ничтожных колдунов грубо оттолкнули под ноги уставших ослов. Подмастерья не спускали с удаляющегося Люгера глаз, полных немого отчаяния.
В ратуше, запертый один в комнате,
