на Патриках. Это как визитка здешних мест. В тридцатых на первом этаже были магазины, на шестом – общага для неженатых «страшков», сотрудников Госстраха. Остается четыре этажа, квартир мало. И за один лишь тридцать седьмой год здесь половину жильцов чекисты расстреляли.
Регина спрашивала, какая квартира принадлежит самой Сусанне – трехкомнатных ведь совсем мало, а это значит, что либо она живет в комнатах расстрелянного в том же году наркома финансов Брюханова, либо в квартире расстрелянного писателя Третьякова. Призраки, Сусанночка, невинно убиенных не являются?
Сусанна на это отвечала, что нет. И квартира ее совсем не та, возможно, принадлежала она в те годы как раз какому-нибудь «комбригу от НКВД» по фамилии Вырвиглазов или Кстенкевставайло, который к тому же наркому финансов и писателю ходил на дни рождения. И праздники Октябрьской революции вместе за столом справлял, дарил их женам цветы, а потом сам же явился арестовывать и допрашивал лично, разбивая губы и носы наркомовские в кровь.
– Оттого и свечи в ванной зажигаю, чтобы не утопил меня этот упырь, – обычно добавляла она – не поймешь, в шутку или всерьез. – Здесь, на Патриках, упырей мнооого, Региночка. Я их вижу порой, да, да… И других тоже вижу. Они все здесь. Не с нами, но здесь. И про писателя Булгакова я тебе одну вещь скажу – не мог он в то время такой дом, как наш – дом-«страх», – пропустить. Одно название его бы привлекло. И дом тогда был новый, витрина большевизма. Не мог и твой дом без внимания оставить. Зойкина квартира в вашем доме была, это же ваш дом в пьесе его – может, даже твоя это квартира, потому что почти все окна у тебя во двор, а двор был – как музыкальная табакерка, это сейчас одни «Лексусы» там на приколе. Это ничего не значит, что настоящая Зойкина квартира, тот притон, куда Есенин с Мариенгофом трахаться ходили, в карты играть и самогон пить, была где-то в другом месте. Свою Зойку Булгаков в вашем доме поселил. Потому что ваш дом, как и наш, – магнит для взора и фантазии. Ты знаешь, что в нашем доме-«страхе» в подвале специально было предусмотрено помещение для прачечной? Там и китаец этой Херувимчик из пьесы юбки гладил. Я это знаю, и не надо со мной спорить. Патрики для нашей семьи – место то еще. Место семейное.
Регина никогда не спорила и не возражала. Потому что если Сусанне начать возражать по поводу дислокации Зойкиной квартиры, то она тут же примется рассказывать свою историю, которую Регина за все эти годы уже выучила наизусть.
Будто бы – а это ведь было реальное уголовное дело в тридцатых – прадед Сусанны Ефим Папинака, продавец в мебельном магазине в Ермолаевском переулке, вместе с завмагом Студеницером были теми самыми потерпевшими, в отношении которых шайка гипнотизеров, орудовавших возле пруда, применила гипноз и похитила у них, загипнотизированных, всю магазинную кассу – около тысячи рублей. Более того, прадед Ефим Папинака был обнаружен в состоянии кататонической каталепсии через два дня после кражи в поезде, едущем по Транссибу. И не мог толком объяснить милиции, как он туда попал и что с ним произошло.
«Улавливаешь
