как это водится у нас“».
На свадьбу «званы были все знатные обоего пола персоны и велено им приезжать в самом старинном российском платье. Кушанье изготовлено было по-русски, да и напитки были только горячее вино, да мёд, чем оные и подчиваны. Трактамент сей и убор, в коем находились, гостям очень не мил был, чему Государь весьма радовался, и смеючись им сказал: Предки наши едали и пивали сие: и старинные обычаи, как многие говорят, лучшие. Свадьба сия много вспомоществовала к истреблению дураческого мнения тех, кои прошлые времена предпочитали настоящим» – этот текст надписан на листе, приклеенном к оригиналу гравюры с изображением мужской половины свадьбы.
Подобные шаманские камлания, глумление над обрядами православной церкви, «служение Бахусу и честное обхождение с крепкими напитками» благодаря Лефорту и царю вдруг стало считаться при русском дворе единственно возможным образом жизни для человека, рассчитывающего занять достойное в нём место.
Н. Костомаров в своей «Русской истории в жизнеописаниях её главнейших деятелей» Петра почти оправдывал, но в конце всё равно не сдержался: «В эти молодые годы своей жизни он положил начало юмористическому учреждению, которое поддерживал всю свою жизнь. Это был так называемый «всешутнейший, всепьянейший и сумасброднейший собор», состоявший из ближних к царю лиц, то была пародия на церковную иерархию. Бывший учитель Петра, Никита Моисеевич Зотов, был назван «всешутейшим патриархом или князь-папою». Князь Фёдор Ромодановский был назван кесарем, другие придворные получили в насмешку титулы владык разных городов, а сам Пётр носил титул протодиакона. Цель этого собора состояла в усердном служении Бахусу и в частом обхождении с крепкими напитками; предаваться пьянству и обжорству на заседаниях этого собора сделалось обычным; способ выражения отличался самым грубым цинизмом.
Одной из самых резких черт, так сказать, размолвки Петра со старинным православием были его забавы со всешутейшим и всепьянейшим собором… Составив под этим названием из своих любимцев целый кружок пьяниц, Пётр не слишком щадил чувствования своих приближенных; волею или неволею в забавах его должны были участвовать и такие особы, которым совсем не под стать было шутовство…»
Пасхальный стол у Петра Великого. Худ. Е. Самокиш-Судковская
С умеренным Костомаровым спорит Ключевский, явно осуждая царя: «Эти официальные празднества были тяжелы, утомительны. Но ещё хуже были увеселения, тоже штатные и непристойные до цинизма. Трудно сказать, что было причиной этого, потребность ли в грязном рассеянии после чёрной работы или непривычка обдумывать свои поступки. Пётр старался облечь свой разгул с сотрудниками в канцелярские формы, сделать его постоянным учреждением. Так возникла Коллегия пьянства, или «сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор». Он состоял под председательством наибольшего шута, носившего титул князя-папы, или «Всешумнейшего и Всешутейшего патриарха московского,
