и прут безостановочно, но верить в это никак не хотелось, и он спросил о другом:
– Я вот одного не пойму, капитан. Комдив, как меня расспрашивал, узнал, что я белорус, и вроде как коситься начал. С чего это вдруг?
– А чего тут понимать? – Астахов кривовато усмехнулся. – Просто комдив наш западенцев на нюх не переносит.
– Каких западенцев? – не понял Бахметьев, но, сообразив, что речь идёт о жителях, присоединённых в 39-м областей, с жаром возразил: – Я разве западенец? Я вообще саратовский, на Волге вырос.
– Не о тебе речь, – успокоил его Астахов и с горечью пояснил: – Как немцы нас у границы прищучили, то местные, кто мобилизован был, почитай все драпанули. Вот комдив и остерегается…
Раньше о таком Бахметьев не слышал и сейчас попытался узнать больше:
– Скажи, капитан, как получилось, что мы на Днепре? Может, из-за того, что эти самые западенцы драпанули?
– Не знаю, я над этим, честно сказать, и сам голову ломаю, – глухо отозвался Астахов и как-то сразу замкнулся.
Разговор явно прервался, и тогда Бахметьев, ничего больше не спрашивая, а, наоборот, всем своим видом показывая, что пора заняться делом, решительно поднялся из-за стола…
Бойцы тесно, плечом к плечу, стояли в каземате Киевской цитадели. Рота, присланная, чтобы деблокировать замолчавший дот, ждала сигнала к атаке. На серых бетонных стенах каземата тускло светили электрические лампочки, позволявшие рассмотреть чётко выделявшийся вход в потерну. Стоявший на фоне этого тёмного прямоугольника ротный кричал:
– Товарищи! Наша задача в ходе контратаки выбить немцев с занятых ими позиций и оттеснить от стен форта как можно дальше! При выходе наружу не идти, а бежать в сторону дота! Помните, залог нашего успеха – быстрота! Вперёд!.. За мной ребята! – и призывно взмахнув зажатым в руке пистолетом, ротный первым бросился в темень потерны.
Тесня друг друга, первые ряды устремились за командиром, но сразу пройти всем было невозможно, и потому у входа произошла некоторая заминка. Но вскочившие в потерну первыми бойцы дружно бросились вперёд, и возникшая было пробка быстро рассосалась. Дальше дело пошло лучше, и в скором времени уже вся рота полностью втянулась в длинную узость потерны.
Так как строители форта сделали пол с заметным наклоном в сторону выхода, бойцы бежали всё быстрей, отчего сама низковатая потерна сначала наполнилась гулким топотом, а вскоре этот слитный шум начал перекатываться волнами, перемежаясь отдельными возгласами, которые в конце концов слились в нечто похожее на глухой рык.
Наконец давящий сумрак сменился нестерпимо ярким солнечным светом, и вырвавшаяся из бетонной тесноты потерны рота, стремительно разворачиваясь в цепь для атаки, уставя штыки, с громкими криками «Ура», перекрываемыми матерным рёвом, бросилась на позиции немцев, оказавшиеся в непосредственной близости от скрытого в насыпном холме форта.
Выход из потерны скрывал кустарник, и вражеские пулемётчики, засевшие
