нехоженой земле. То и дело встречались прибрежные заросли лесной смородины и малины. Малина уже совсем поспела, и Иван на ходу срывал мелкие, пахучие ягоды.
Внезапно впереди послышался звук, напоминающий хрюканье свиньи, и треск. Странники в недоумении остановились.
– Вот черти, – сказал Мишка. – Сюда добрались.
– Кто?
– Да ягодники же. Малину собирают. А бабка говорила: никого на десятки верст нету.
– Мне кажется, это вовсе не ягодники…
Из зарослей послышалось сдержанное рычание, и над малиной возникла громадная медвежья башка. Маленькие злые глазки уставились на непрошеных гостей. Гурфинкель дрожащими руками уже рвал с плеча двустволку.
– Погоди, – остановил его Иван, отведя в сторону ствол. – Не нужно стрельбы. Отступай потихонечку назад, только не поворачивайся к нему спиной.
Медведь вновь утробно зарычал в их сторону, но с места не сдвинулся, по-видимому, не считая парочку серьезными врагами. Казанджий и Гурфинкель медленно, стараясь не делать резких движений, спустились к самому берегу, перешли по воде на противоположную сторону и вновь остановились напротив зарослей малины. На этот раз медведь не отреагировал на них. Он спокойно лакомился сладкой ягодой.
– Уф! – выдохнул Мишка. – А я-то, дурень, выпалить хотел. А чем стрелять собирался… – Он вытащил из ствола патрон с нарисованной на пыже пятеркой. – Утиной дробью! Вот делов-то, наверное, было бы…
Шли еще часа два, но зверей больше не встречали. Тайга делалась все глуше и угрюмее. Солнце едва пробивалось сквозь кроны мощных елей и лиственниц. Да и идти становилось все тяжелее. Берег ручья состоял из валунов, по которым нужно было прыгать. Брести по воде оказалось еще неудобнее, поскольку перекаты сменялись довольно глубокими омутами. Оставался лес. Они так и сделали. Шли еще с час, пока окончательно не выдохлись.
– Привал, – заявил Иван, в очередной раз споткнувшись о вылезший из земли корень.
Нашли на берегу укромный уголок меж двух валунов, развели костерок, вскипятили чайку.
– Думаешь, далеко еще топать? – спросил Мишка.
– Бабка сказала: до скита верст двадцать. Мы прошли примерно половину; значит еще часа четыре в лучшем случае.
– В лучшем случае – это значит все шесть. Я, честно говоря, умаялся. Давай заночуем здесь.
– Мысль здравая. Можно рыбки наловить, ушицы сварганить…
Не долго думая, Иван срезал с прибрежного куста длинный прут, привязал к нему леску, уселся на валун и закинул в воду наживку в виде искусственной мухи. Клюнуло почти сразу же. За час он натаскал с десяток небольших хариусов. Мишка почистил пару картофелин и головку лука, достал из рюкзака горсть риса. Тут же была сварена уха, оказавшаяся столь вкусной, что котелок был вычерпан до дна.
– Хорошо, отлично, – констатировал Мишка, развалившись на спальном мешке
