как же случилось, что теперь девяносто девять процентов считают себя их потомками?
Верка культивировала в себе светскую даму. И то, что она работала в обыкновенной ветеринарной клинике, нисколько ее не смущало. Расхаживая по магазинам, она презрительно щурилась на других покупателей с высоты своего происхождения и всем видом давала понять, что покупает ту же редиску исключительно потому, что в семнадцатом году ее предок, к сожалению, промахнулся, целясь в ораву их босоногих дедушек.
С Верой мы познакомились в первый день обучения, оказавшись за одной «партой». Она тут же подавила меня своей информированностью обо всем на свете, особенно о том, что нужно делать, а чего ни в коем случае нельзя, что глупо, а что необыкновенно умно. С тех пор все глупости она спокойненько списывает на мой счет и блистает умом на этом жалком фоне.
Иногда, пытаясь в отсутствие Веры рассуждать здраво, я понимаю, что она меня поработила. Ей никогда не приходит в голову спросить меня, насколько я занята, когда, набрав мой номер телефона, она извещает:
– Сим, в шесть ты у меня.
Но больше всего меня раздражает то, что я с тоской, но все-таки выключаю любимый фильм на самом интересном месте и действительно плетусь к ней на другой конец города. Я по ее просьбе частенько вру ее мужу, что мы с Верой три часа просидели у зубного, когда она ездит с каким-нибудь очередным любителем болонок к нему на чашечку кофе. Я молчу, когда начальник возмущается моей грубостью по телефону с клиентами, хотя прекрасно понимаю, что это Верка, нахамив кому-то, назвалась моим именем. Она дважды уводила молодых людей, с которыми у меня складывались приятные отношения. А я потом ее утешала, когда один из них успел бросить ее на день раньше, чем то же самое собиралась сделать она.
Даже не знаю, что меня держит рядом с ней. Наверно, просто некуда от нее деться. Точно. И от Клима мне тоже некуда деться. Он приезжает за мной, возит по ресторанам, водит в кино, в театры. А я не могу, открыв ему дверь, сказать: «Знаешь, мне что-то не хочется…» Вот если бы он предварительно позвонил по телефону, я бы именно так и сказала. Но он приезжает с букетами гвоздик, которые я, надо сказать, терпеть не могу, и говорит:
– Я жду тебя в машине – одевайся.
Я одеваюсь и еду с ним ритмично двигать челюстями в какую-нибудь «Асторию». Он, вероятно, считает, что совместное пережевывание пищи как-то само по себе сближает людей, поэтому рестораны мы с ним посещаем гораздо чаще, чем иные места. Но это даже и лучше. Потому что в театре он непременно кладет мне руку на колено, и душа моя как-то сразу лишается крыльев, а действие на сцене теряет смысл, потому что Клим ритмично поглаживает мою бедную коленку.
Однажды я не открыла ему дверь. Он подождал немного и ушел. Мне тогда показалось, что жизнь – это не сплошная тягомотина, что есть в ней и кое-что приятное, но не успела я как следует этим приятным насладиться, как он уже снова стоял на пороге:
– Одевайся, я жду тебя в машине!
Все это было ужасно.
