style="font-size:15px;"> Когда я закрывала дверь за выплакавшейся хозяйкой распоясавшегося животного, зазвонил телефон.
– Сима, большая радость – сестра моя приехала, – сообщила Вера. – Ждем тебя после работы. Дело есть.
И – гудки. И – все. Как всегда.
А я совсем не хочу к ним идти. Я боюсь, может быть. Ведь мне сказано было чего-то не делать во избежание смерти. Может, мне именно к Верке идти не нужно. Вот приду, а меня бандит какой-нибудь в ее парадной по голове – тюк! Нет, там ведь было сказано, что это враг. А бандит моим врагом быть не может. Мы ведь с ним не знакомы. А Верка? Она на врага очень даже похожа, если приглядеться. Я приеду, а она меня отравит. Тьфу, совсем сбрендила. Если бы Верка захотела, она бы меня уже давным-давно отравила. Значит, я ей живой нужна.
В семь вечера моя служба закончилась, и я отправилась в соседний дом, где жила Вера.
– А вот и Симочка наша пожаловала, – открывая мне дверь, крикнула Верка кому-то, затаившемуся в глубине квартиры.
Как только я справилась с застежками на своих туфлях, она потащила меня на кухню – единственное жилое помещение в доме. На высокой табуретке сидела молодая девица и смотрела на меня как солдат на вошь.
– А это мой Светик, знакомься, – подтолкнула меня Вера к девушке.
Я немного опешила. Верка, надо сказать, была маленькой блондинкой. Разумеется, крашеной и всегда – на самых высоченных каблуках. Ее никогда нельзя было назвать худенькой, хотя она всю свою сознательную жизнь просидела на диете. Она не выглядела полной, но, казалось, в любой момент готова была расплыться в пышненькую булочку, как дрожжевое тесто. Но ее сестра – интересно, какая у них степень родства? – оказалась длинной высушенной девицей со свисающими черными волосами и орлиным носом. Возможно, конечно, Верка уродилась в маму, а сестра в папу. Или наоборот. Но между ними совершенно точно не было ничего общего.
– Симуля, – Верка подсластила свой голос до концентрации сиропа, – милок, у нас к тебе дело.
– Да? – я честно изобразила повышенное внимание.
– Вот приехала моя девочка, моя маленькая любимая сестренка. А ночевать, сама понимаешь, у меня негде, места, сама понимаешь, совсем нет.
Она имела в виду четыре комнаты своей музейной квартиры.
– Я ради радости такой предложила Светику кушетку времен Екатерины Второй, но она музейный работник и категорически отказалась даже близко подходить к такой ценной вещи. Говорит, это для потомков нужно сохранить в целости и сохранности. Посоветовала, кстати, сверху накрыть полиэтиленом, чтобы не портилась. Поэтому, Симуля, я тебя очень прошу, приюти мою сестренку в своих просторных хоромах. Ненадолго, всего на месяцок-другой.
Я с облегчением вздохнула. Обычно Веркины просьбы были более замысловатыми и трудноисполнимыми.
– Конечно…
– Вот и чудненько, вот и ладненько.
