раскачивая ее, тянул на себя.
По лицу Катерины скользнула легкая тень недовольства, однако она тут же улыбнулась:
– Люська у подружки «космосы-политены» смотрит, а Витяшка в компьютерном клубе пропадает, как обычно.
– То-то и оно, что как обычно! – туманно высказался Бородуля. – Разболтались они у тебя, мать. Нет чтобы по хозяйству помочь или еще чего-нибудь полезного совершить. – Он оторвался от бутылочной пробки и крякнул: – Эх, гляжу я на нынешнее поколение и диву даюсь: ни целей серьезных, ни мечты настоящей. Так, сплошной сквозняк в голове… Взять, к примеру, хотя бы Светку Переяславскую из седьмого отдела…
– Что еще за Светка? – насторожилась Катерина.
– Да так, – отмахнулся Бородуля. – Дубина стоеросовая, хоть и при погонах. На уме одни мужики да шмотки. Никаких идеалов.
– Молодая? – Катерина все побочные разглагольствования мужа пропустила мимо ушей, сосредоточившись на главном.
Бородуля пренебрежительно отмахнулся:
– Да ну ее, дуру хромоногую. Я ее просто так упомянул. В качестве наглядного, хэх, примера.
– Хромоногая, говоришь? – Пасмурное выражение Катерининого лица сменилось нейтральным, но подозрительный следовательский огонек в глазах угас не до конца. – Хромоногая – в армии? – уточнила она.
– Так у нас при штабе строевую подготовку проходить не обязательно, – пояснил Бородуля. – Каждый ходит, как может. Демократия.
Живо представив себе, как выглядит младший лейтенант Переяславская без своей форменной юбки, он опять впился зубами в пробку, на этот раз с неподдельным остервенением.
В принципе такая откровенная тяга к спиртному в этом доме не поощрялась, но сегодня Бородуля чувствовал себя не кем-то там сбоку припека, а полноценным добытчиком. Нынче ему было позволено все. Или почти все.
– Что там у нас с закуской? – строго осведомился он, мотая головой из стороны в сторону. По звучанию это напоминало ворчанье голодного пса, терзающего кость.
– Вот, котлетки как раз поспели, горяченькие, – доложила Катерина, усаживаясь за стол с миской в руках. – Они, правда, говяжьи, – покаялась она, – но все равно вкусные, я в фарш сальца добавила для сочности.
Шпок! Неподатливая пробка осталась в зубах Бородули. В ноздри шибануло едким коньячным запахом, перебившим котлетные ароматы. Ощущение праздника в душе возродилось с новой силой.
– Завтра пельмешей со свининкой сооруди, мать, – распорядился Бородуля, прицельно совмещая бутылочное горлышко с кромкой первого стаканчика.
Действо сопровождалось не слишком уверенным стеклянным цокотом, но закончилось благополучно.
– Мне половинку! – запоздало пискнула Катерина, увидев перед собой доверху наполненную емкость.
– Ничего нельзя делать наполовину. Нужно жить полной, хэх, жизнью, – процитировал Бородуля
