блевани мне здесь, только блевани! – взвизгнула Катерина, заметив пену, выступившую на губах мужа. Пришло вдруг в голову, что в доме уже третий месяц не работает стиральная машинка, а починить ее, как обычно, некому. И еще много всякого разного припомнилось, отчего Катерине захотелось запихнуть котлету в зияющую напротив глотку прямо вместе с вилкой. – В сортир беги, скот такой! – рявкнула она. – Скорее! У-у, ирод проклятый!..
– Зря, – просипел Бородуля, даже не попытавшись приподняться с табурета. – Всё.
– Что ты мне тут белькочешь, худобище поганое? Что «всё»?
– Всё, – повторил муж с потусторонней убежденностью в голосе.
На его висках набрякли фиолетовые вены. Из ноздрей проступили капельки крови. Потом голова Бородули с размаху обрушилась на стол, опрокинув початую бутылку и перевернув миску с котлетами. Аппетитные, еще дымящиеся, они посыпались на пол, приведя кошку в состояние неописуемого восторга.
– Ты что же творишь, гадость такая! – прошептала обмершая Катерина, откуда-то зная, что муж уже не ответит. Никогда.
Монотонно булькала коньячная струя, выплескиваясь из бутылки на стол, а оттуда выливаясь на забрызганный жиром линолеум. Азартно чавкала кошка Маруська. Все громче и громче подвывала Катерина, продолжая сжимать в кулаке вилку с никому уже не нужной котлеткой.
А за окном по-прежнему благоухал майский вечер, верещала детвора, в московских окнах зажигался негасимый свет.
Жизнь продолжалась. Как, впрочем, и смерть.
3
Глаза у Кабира Хакима были как две мокрицы, влажно блестящие на солнце. Этими непроницаемо-черными глазами он провожал взглядом приметную девичью попку, едва умещающуюся в шортах, и размышлял, что, как и куда конкретно он запихнул бы этой сучке между ног, попадись она ему в горах.
Автоматный ствол, собственный член, а под конец – гранату «Ф-1» с вытащенной чекой.
Именно эти предметы и именно в такой последовательности, никак иначе. Удовольствие должно возрастать постепенно, только тогда им наслаждаешься в полной мере. Тем более что удачные взрывы порождали в Кабире состояние, превосходящее по остроте любой оргазм. Разложи перед ним самую пышную блондинку, но лиши его при этом гранаты, и ощущение восторга оказалось бы не полным. Собственно говоря, восторга могло не возникнуть и вовсе. Устоявшиеся привычки, они порой играют с мужчинами скверные шутки.
Одна из дюжины подпольных кличек Кабира переводилась с арабского языка примерно как «Воспламеняющий». А чеченские боевики звали его за глаза Бешеным, что было даже немного ближе к истине. Его любимое развлечение представляло собой азиатский вариант «русской рулетки». Всякий раз, когда у Кабира выдавалась свободная минутка, он принимался жонглировать двумя гранатами с разогнутыми и наполовину вытащенными чеками. В тот момент, когда чека одной из «лимонок» выскакивала окончательно, Кабир успевал поймать обе гранаты, на ощупь определить взведенную и зашвырнуть
