подъезжали машины, и он их отпускал. Имеется в виду, битком набитыми ликероводочной продукцией. Хотя, кажется, это было воскресенье.
– Пошли, – сказал я.
– Куда? – спросила Галя.
– На кладбище.
– А там не страшно?
– Я трахалась на кладбище, – сказала Нат, после того, как прокашлялась.
– Мы не за этим туда пойдем.
– А зачем?
– Я скоро уеду.
– Сейчас принято прощаться на кладбище?
– Я хочу, чтобы вы больше не занимались проституцией.
– Нам это нравится, – сказала Нат.
– Дело в том, что ты… Впрочем: ну хорошо, ты можешь нам предложить что-нибудь получше?
– Лично я ничего не умею делать.
– А чему тебя учили? – спросил я.
– А я помню?
– Впрочем, действительно, это не важно.
– Более того, – сказала Галя, когда мы уже зашли на кладбище, – ты слушал, что я говорила про любовь людей к работе?
– Да, я хорошо запомнил:
– Никто не хочет работать.
– Правильно. И в связи с этим, что ты еще теперь можешь еще сказать?
– Неужели вы не хотите работать?! – удивился я.
– Нет.
– Нет.
– Почему?
– Неужели ты не слушал, что я говорила? Потому что никто не хочет работать. Даже руководить не хотят. Хотят просто чисто:
– Получать бабло.
Я почесал затылок.
– Не знаю, что и делать тогда.
– Да ничего не надо делать! – рявкнула Галя. – А если уж очень хочется: поедем в Круиз вокруг света на водном лайнере.
– А ты, что хотел нам предложить? – все-таки заинтересовалась Нат.
Мы присели у могилы моих родственников.
– Это твоя бабушка? – спросила Галя.
– Похожа?
– Я просто так спросила.
Пока дамы ходили в туалет в стороне, я успел отрыть с небольшой глубины два пакета с деньгами, и положил их в новую сумку, которая была тоже зарыта здесь завернутая в два пакета.
– Ты хочешь предложить нам работу на рынке? – спросила Нат после того, как налила всем миндального ликера
– Чё так мало? – спросила Галя. – Здесь сколько?
– Двадцать пять грамм, – ответила Нат. – Ты знаешь, сколько двойная?
– Теперь поняла: пятьдесят.
– Пей пока двадцать пять.
– Не буду.
– Почему?
– Я не умею лизать языком, как лиса. Пить-то там нечего.
– Налей ей побольше, – сказал я.
– Не налью! Мы начинаем работать. А тем, кто работает пить нельзя. По крайней мере нельзя пить много.
– Я прошу только пятьдесят. Разве это много? – Галя опять посмотрела
