они обретают строгую структуру, и я начинаю различать то, что в действительности похоже на ночное небо над моим домом.
– И часто тебе позволяют находиться здесь одному?
– Один я здесь ещё никогда не был.
Я подхожу чуть ближе, внимательно разглядываю моего собеседника. Ему не больше двадцати пяти. И я точно его видела. Это был он, тогда, в коридоре корпорации.
– Это запрещено, – хмыкает молодой человек. – Включать систему для одной персоны – слишком большие энергозатраты для Города. Но раз уж ребята из ЗОПа не против, почему бы не воспользоваться возможностью?
«Кстати о ЗОПе…» – тянет мой внутренний голос.
– Скажи мне номер твоего счёта, – я достаю эргосум.
– Зачем?
Я поднимаю на него глаза и смотрю с удивлением:
– Я перечислю тебе Средства.
– Мне? За что? – он действительно не понимает, о чём я.
– Как? Ты мне помог. Надо только придумать, какое наименование платежа использовать. Сидела бы сейчас в ЗОПе до выяснения обстоятельств.
– Нечего Вам там делать.
– Это понятно. И всё-таки я хочу заплатить.
– Вам не за что платить.
– Ты обманул ЗОП, чтобы они меня не забрали. Ты мог спокойно уйти, услышав наш с ними диалог. Ты рисковал, причём совершенно безосновательно. Если бы твоя начальница тебя не прикрыла – как бы ты выкрутился?
– Я знаю, что Елена всегда меня прикроет. И ещё я знаю, как ЗОП относится к женщинам. Особенно к таким… как Вы. Вам нельзя оставаться с ними наедине.
– Это мои проблемы, – бормочу я. – И я хочу заплатить тебе за помощь.
– Я помог Вам не для того, чтобы Вы мне за это заплатили, – я даже слышу обиду в его голосе.
Он смотрит на стену в звёздах, потом делает несколько шагов назад, как будто чем дальше он отойдёт, тем лучше разглядит эти золотистые точки. Он пытается сосредоточиться, но я вижу, что он расстроен. Он что, и вправду помог мне просто так?
– Так ты действительно занимаешься… космосом? – задаю я глупый вопрос, и убираю свой эргосум обратно в сумку.
– Да. И раз уж я здесь… – он вытаскивает из кармана… ручку? И пытается, по-видимому, найти в толстовке ещё и блокнот.
Я прищуриваюсь, моргаю, но запрещённые атрибуты никуда не пропадают.
– Что это? – задаю я ещё один глупый вопрос.
– Что? – молодой человек отрывается от блокнота, который он перелистывает пальцами той же руки, в которой держит его, ловит мой взгляд, следует за ним к пишущему устройству, принимается за письмо. – А, это. Ручка, – спокойно отвечает он.
– Я знаю, что это ручка, – шиплю я. – Откуда она у тебя?
– Один человек достал для меня.
– Это запрещено, – возмущаюсь я.
– Да, я знаю. Но мне так удобнее свои размышления фиксировать.
– И ты
