с зеленой полянкой, залитой лучами солнца, с гуляющими по полянке прекрасными девушками, в окружении белых козочек, нежно щиплющих травку… Огромное пламя, достигающее своими искрами звезды ночного неба, и прыгающими через костер голыми нимфами, чье тело алчно-красное от ласкающих его языков пламени… сменил вполне реальный и нынешний голос бабы Любы:
«Это хорошо! Две свадьбы сразу легче готовить, чем одну… Вот только один вопрос, – повернула баба Люба голову к Володе, сидевшем на полу у ног своей избранницы, – вы, Володя, Саша и Люба – крещенные, православные? Я буду вас венчать, и не приму никаких возражений!»
«Баба Люба! Дурновы – православные, и крестили меня в храме на Большой Никитской, где, да будет Вам известно, 18 февраля 1831 года в притворе недостроенного еще Вознесенского храма Пушкин венчался с Натальей Гончаровой, жившей неподалеку на Большой Никитской улице. „Большое Вознесение“ осталось в истории Москвы связанным не только с именем Пушкина. Он всегда был излюбленным храмом московской интеллигенции. В 1863 году в нем отпевали великого М.С.Щепкина, а 13 ноября 1917 года – юнкеров, погибших во время самого ожесточенного в Москве боя у Никитских ворот, и по преданию, здесь же, около храма, захороненных. В 1920 году здесь венчалась дочь Федора Шаляпина, и певец сам читал под сводами храма „Апостола“. 5 апреля 1922 года в Вербное воскресенье Святейших Патриарх Тихон совершил в этом храме свое последнее богослужение – за два дня до смерти. В 1923 году в нем отпевали архидиакона Константина Розова, а в марте 1928 года – первую народную артистку СССР Марию Ермолову…»
«Это хорошо, – сказала баба Люба и добавила, – это Церковь Вознесения Господня за Никитскими воротами (Большое Вознесение). Она была построена на месте деревянного храма в 1619 г. В1685—89 гг. этот храм был заменен каменным, поставленным на средства царицы Натальи Кирилловны Нарышкиной, матери будущего императора Петра I. Я была там, ставила свечи за упокой наших с Сережей, родителей…»
«А вы, невестушки, крещенные?»
«Мы не крещенные, – в голос сказали Люба и Саша и добавили, тоже в голос, – мы – дети атеистов и коммунистов…»
«Придется вас крестить в нашей церквушке. Крестной матерью вам буду я, а отцом Всеволод Петрович… Сева, ты согласен?»
«Какой разговор! Я – православный и венчанный. И буду отпетым…»
«Я тоже православный, – громко сказал Николай Константинович, – и хотел бы быть крестным отцом одной из красавиц! Кто меня возьмет в отцы?»
«Дядя Сева, ты не против, если Николай Константинович будет моим крестным? Ты и так мне, как родной отец!»
«Не только не буду против, буду очень рад! Большую честь нам с тобой, племяша, оказывает великий дальневосточный ученый!..» И, встав с кресла, Всеволод Петрович подошел к Николаю Константиновичу, взял его руки в свои огромные сильные ручищи, и, тряся, сказал: «Вот и породнимся в Боге
