ведро для удовлетворения нужд.
– Обращались с нами неплохо, – говорила Катя, прихлебывая чай, – приносили еду. Меня не трогали, а Мишу иногда уводили… и избивали, – тут она зажала рот рукой, сдерживая слезы, – он говорил только, чтобы я не плакала и не волновалась, и что все будет хорошо.
– А ты не спросила, почему эти люди схватили вас? И чего хотят?
– Миша сказал, что он сам ничего не понимает, что это ошибка. Скорее всего, они приняли его за кого-то другого, но он не может убедить их в этом.
– Безусловно, – высказалась я, стараясь скрыть сарказм. Лично мне виделось, что Миша активно врал. – Что было потом?
– Они снова пришли и увезли нас с завязанными глазами. Привезли на этот завод, это я сейчас понимаю, я не видела, повязку с меня так и не сняли. Начали угрожать Мише, требовали какие-то бумаги, говорили, что убьют меня, если он их не отдаст. А он сказал, чтобы они меня отпустили, а его забрали с собой, только на этих условиях он согласится отдать документы. Они стали кричать, приставили мне пистолет к виску… Но Миша опять повторил, что будет говорить, только если меня отпустят. И что мое убийство все усугубит. В итоге, они бросили меня на дороге и уехали.
Катя замолчала, глядя в кружку, я видела, как в чай падают ее слезинки, и не знала, что сказать.
– То есть ты считаешь, что Мишу спутали с кем-то другим? – наконец, задала вопрос.
– Конечно. Он так сказал.
– А ты поверила.
– Зачем ему врать мне?
Я тяжело вздохнула.
– Слушай, Кать, даже если бы эти люди спутали его с кем-то, неужели за это время они не осознали свою ошибку?
– К чему ты клонишь?
– Я просто хочу сказать, что твой Миша, возможно, не так прост. И на самом деле прекрасно знал, чего хотели эти ребята.
Катя некоторое время смотрела на меня, неуверенно кривя губы.
– Это невозможно, – выдала она в итоге, – ты так говоришь, потому что не знаешь Мишу. Он на такое просто не способен.
– Ладно, – сдалась я, – зайдем с другой стороны. Каковы твои планы?
– Найти его.
– А как? Ты видела похитителей в лицо? Сможешь узнать их? – Катя отрицательно покачала головой. – Ты сможешь узнать место, в котором вас держали?
– Нет. Не знаю. Я не знаю!
– Успокойся. Я просто пытаюсь тебе объяснить, что сама ты не справишься. Зато потеряешь время. Иди в полицию, слышишь?
Катя отвернулась к окну, я молча ждала ее решения.
– Нет, – наконец, сказала она, – я не могу. Миша сказал, что в полицию нельзя. Значит, нельзя. В полицию только в крайнем случае.
– А сейчас какой? – я махнула рукой, – тебе не кажется странным, что твой возлюбленный запретил идти в полицию? Если он ни в чем не виноват…
– Миша не преступник, – перебила Катя, – в этом я уверена. Скорее всего, он случайно что-то увидел или услышал. А мне
