Гораздо раньше и, естественно, в обстановке строжайшей секретности, в сопровождении высших сотрудников НКВД там побывали советские эксперты-атомщики…
Задумка Дзержинского хоть и с задержкой, но все же была осуществлена, а задание последующего руководства службы безопасности – выполнено. Немцы так и не смогли побывать в подземных тайниках Новой Земли и добраться до атомных секретов гиперборейцев. Что касается их российских наследников, то неспроста именно этот северный архипелаг менее чем через десять лет по окончании войны стал одним из главных атомных полигонов Советского Союза (рис. 7). Но эта страница российской истории выходит за пределы темы настоящей книги[25].
Зато какой простор для полета воображения открывает предшествующая история Новой Земли и примыкающих к ней морей. История сия восходит к самым глубинам гиперборейского прошлого, а в новые времена связана со многими достославными европейскими и русскими именами. Среди них – Виллем Баренц и Михайло Ломоносов.
Прелюдия 5. (1596 год. Северо-восточная оконечность Новой Земли)
Баренц (рис. 8) предпочитал поменьше вспоминать о карте Меркатора (рис. 9). Новая Земля на ней изображалась совсем не такой, какой ее пришлось увидеть и описать голландцам. На карте фламандского картографа новоземельские острова выглядели как будто сбившимися в кучу, в действительности же оказалось, что они, точно огромная рыба, протянулись далеко на север[26]. Там-то Меркатор и изобразил огромную землю, состоявшую из четырех островов. Ultima Tuhle – «край света», который эллины именовали Гипербореей, где обитали небожители и царствовал Золотой век! Но ведь на карте Меркатора написано нечто совсем другое: «Здесь обитают пигмеи, рост их около 4 футов, в Гренландии их зовут скрелингерами».
Рис. 8. Виллем Баренц. (Современная гравюра. Источник: Виллем Баренц на Новой Земле. М., 1996)
Так чему же верить – собственным глазам или фантазиям картографа, не покидавшего свой уютный фламанд – ский домик и не отрывавшегося от чертежной доски? Ведь изображенное на карте судоходное море между Гипербореей и Новой Землей оказалось доступным для кораблей лишь около трех летних месяцев – да и то весьма относительно. Все остальное время здесь царствовали непреодолимые льды. Корабль Баренца намертво вмерз в «гиперборейский лед», и теперь предстояла долгая зимовка с непредсказуемыми последствиями. Чудовищная стужа, голод и цинга – вот чем обернулся «золотой век» для его четвертой экспедиции. Ни Меркатор, ни его фантастическая карта ничем тут уже не смогут помочь.
Баренц вспомнил выписанную кем-то завораживающую фразу из алхимического трактата позапрошлого века: «Где искать Туле? Всюду и нигде. Или ты думаешь, что выход из подземелья, скованного демоническими звездами, ты отыщешь с помощью меча и компаса?.. Ты проплывешь проливом Норт-Минч, и потом копье Скаффинов укажет путь к истинному солнцу
История создания и эксплуатации новоземельского атомного полигона и его дальнейшая судьба подробно освещены в открытой печати. См., напр.: Terra incognita Арктики. Архангельск, 1996; Новая Земля: Природа, история, археология, культура. Кн. 1–2. (Труды Морской арктической комплексной экспедиции / Под ред. П.В. Боярского). М., 1998–2000.
Впоследствии Герард Меркатор и его сын Рудольф внесут изменения в начертания Новой Земли, но Баренца уже не будет в живых.
