пользу. «В душе ее, по всему вероятию, постепенно зарождается склонность к достойным поступкам», – пишет ее тетя; кроме того, девочка стала «истинной отрадой» для своего отца. Вскоре заботам Остин вверили новое поколение – детей ее племянницы Анны. «Нрав Джемаймы несносен и отвратителен, – сообщает Джейн в очередном письме. – Надеюсь, Анна своевременно распознает его недостатки и будет неусыпно следить за тем, чтобы Джемайма получила достойное воспитание».
Когда Остин писала о детях, она всегда уделяла особое внимание их характеру. Не красоте, не творческому потенциалу, не даже умственным способностям, а именно поведению, темпераменту и способности сострадать и чувствовать. Она наблюдала за тем, как растут ее племянники и племянницы, направляла их как могла, ведь она знала, как тяжело взрослеть. Остин понимала, что дети будут совершать ошибки, но твердо верила, что ошибки – не конец света.
Прочитав «Гордость и предубеждение», наконец-то осознал это и я. Поступая правильно, – учила меня Остин, – вы, возможно, заслужите похвалу, но ошибки дают вам нечто более ценное – помогают понять, кто вы на самом деле. Однако и это еще не все. Взрослеть было бы легче легкого, если бы от нас требовалось просто совершать ошибки. Я и так без конца ошибался. Более того, я вечно наступал на те же грабли, как и Элизабет.
Но благодаря Остин, я осознал, что ошибки – всего лишь первый шаг. Младшая сестра Элизабет, Лидия – шумная, сумасбродная и беспардонная, – вела себя непозволительно: зевала, не прикрывая рта, тратила деньги на безделушки, бесстыдно флиртовала с молодыми офицерами, и взросление ей определенно не грозило. Жизнь миссис Беннет – матери Элизабет – была сплошной чередой конфузов, заблуждений и просчетов, в число которых вошло воспитание дочерей и поиск для них мужей; но все это не мешало ей оставаться той же беспокойной, глупой и самовлюбленной дамой, какой она являлась всегда.
Даже если вам укажут на ваши ошибки, этого все равно недостаточно, – объясняет Остин. Наш мозг мгновенно находит оправдание нашим проступкам. Мы суетимся, как бобры, укрепляя плотину своего самомнения. Кто? Я? Да нет же, вы просто не так поняли. Я не это имел в виду. Разве это важно? Я же случайно. Я больше не буду. Клянусь, со мной такое впервые. Ошибка? Какая ошибка?
Как я узнал тем летом, героиням Остин снова и снова указывали на их промахи, только им это не помогало. Они упорно отказывались взрослеть до тех пор, пока не стрясется что-то по-настоящему серьезное. Зрелость приходила к ним через страдания, потери, боль и, прежде всего, через унижение. Они совершали какой-нибудь ужасный поступок – не просто глупый, а несправедливый и оскорбительный – и делали это на глазах у человека, чье мнение волновало их больше всего. Так, Эмма бессердечно обидела мисс Бейтс, а Лиззи бросила несправедливые обвинения в лицо мистеру Дарси. А потом появлялся некто и открывал им глаза на содеянное, вынуждая их признать свою неправоту.
Читать
