свое красноречие о святости этого дела, о нашем долге спасти Отечество.».
– Итак, нет? – заключил он.
– Нет, нет и нет.
Утром после чая, уходя:
– Не нужно говорить, что об этом – ни слова?
– Само собою».
С Майковым не получилось. Но с другими вышло. С Николаем Григорьевым, например. Этот стал особенно близок Достоевскому, почти правая рука в создании нового тайного общества. Начальник штаба, своего рода. С ним обсуждались все организационные дела. А они шли в гору. Достоевский был в приподнятом ожидании. Перспектива, цель, деятельность – поднимали дух.
И вдруг удар, точный и безжалостный. На исходе ночи 23 апреля 1849 года в дверь постучали жандармы. Достоевского арестовали. И с ним соратников его по новому кружку. И Петрашевского с его единомышленниками тоже. Всех привезли на Фонтанку, дом 16, в здание Третьего отделения. Там их встретил Леонтий Васильевич Дубельт, тогда заместитель начальника Третьего отделения графа Алексея Орлова. Дубельт и ведал всей операцией по разгрому кружка Петрашевского.
Его служебные обязанности сводились к руководству сыском, тайными информаторами и следствием. Тайными информаторами, то есть агентами, Дубельт руководил искусно. Группы Петрашевского и Достоевского взяли так лихо, подчистую, потому что к Петрашевскому был внедрен один из лучших агентов Третьего отделения Иван Липранди. Итальянец по происхождению он состоял на чиновничьей службе в России и при расследовании заговора декабристов информацию дал полезнейшую. Ему тогда же и предложили сотрудничать с Третьим отделением. Он не долго колебался в решении, ответил согласием. Агентом он оказался справным. И лучшая работа, лучшее его достижение – членство в кружке Петрашевского, заметные выступления в общей полемике, доверительные отношения, как с соратниками, так и с Петрашевским. Он же проложил дорогу в кружок и другому агенту Дубельта – Антонелли.
Именно его имел в виду Липранди, когда придумал, как дискредитировать Петрашевского, чтобы подвести его под арест. План Липранди был по иезуитски прост. Антонелли должен посоветовать Петрашевскому тайно встретиться с людьми Шамиля, который возглавлял повстанческое движение на Кавказе против России, и против которого сражалась русская армия. Если бы эта встреча состоялась, то Петрашевского и «кружковцев» судили бы по закону за установление связей с врагом России. Это не обсуждение теории Фурье, за которое трудно было посадить. Операцию начали было готовить, даже подобрали на роль посланцев Шамиля двух черкесов из конвойной сотни императора. Но вдруг остановились. Уж очень густо пахло провокацией. Дубельт не решился. К тому же объявился другой повод для возбуждения дела и ареста – чтение запрещенного письма Белинского Гоголю. Липранди вовремя принес эту информацию своему шефу.
Дубельт хорошо вел своего агента – и задачи ставил, и советы давал, и ситуации разрешал. И агент старался. Благодарностью ему были – чин полковника и работа в штате Третьего отделения. Такой переход из агентов в офицеры – небывалый
