просочился яд отвращения. За первой каплей следует вторая, третья, и чувство умирает. Все это ты знаешь, Седа. Поезжай и оберегай свою Саануйш от надвигающихся бед. Чувства царя уже не прежние, я это видел ясно. Позаботься, чтобы моя дочь не нанесла его любви последнего удара. Я же со своей стороны постараюсь найти способ предотвратить опасность».
С такими наставлениями князь отправил меня. После этого, как тебе известно, я приехала в Ширак. Государь был уже у тебя, в Еразгаворсе. Он продолжал окружать тебя нежной заботой. Ты была довольна судьбой. Подозрения князя не оправдались; по крайней мере, я не замечала никакой перемены в государе, видя его с тобой всегда нежным и любезным. Но когда в это же лето он стал устраивать для тебя увеселительные выезды в Сюнийские и Гугарские горы и, приставив к тебе сюнийских княгинь, сам, под предлогом неотложных дел, уезжал в севордскую область, мною овладели сомнения. Я тебе ничего не говорила; ты была так весела и счастлива, что надо было иметь каменное сердце, чтобы отравить подозрением твою чистую душу. Но я уже видела, что над сердцем царя властвует жена Амрама. Поездки в Утик стали повторяться. Ты ничего не подозревала, но мы, то есть родители твои в Гардмане и я во дворце, совсем измучились. Вскоре посещения царя так участились, что женщины во дворце и даже телохранители царя стали говорить: «Видно, наш государь влюбился в севордскую страну».
– Скажи мне, они догадывались, зачем царь посещает Утик? – спросила царица, дрожа от волнения.
– Нет. Это было известно только двум его телохранителям.
– Ах, Седа, зачем ты меня обманываешь? Двух человек достаточно, чтобы оповестить двухсот. А кому из дворцовых женщин было известно о моем несчастье?
– Тогда, кажется, никому. Вскоре брат царя Абас со своим тестем, князем абхазским Гургеном, попытался взять в плен государя и убить его. Царь скрылся от них. Заговорщики искали его в Шираке, а потом с войсками двинулись на Еразгаворс. Ты, конечно, помнишь, что еще до их прихода царь всех нас отправил в Утик, в Севордское ущелье. Мы укрылись в крепости Тавуш у Цлик-Амрама. Вот тогда-то две из придворных женщин заметили близость царя с княгиней Аспрам. Они порицали его за то, что он укрыл нас в доме своей возлюбленной, а не в одной из сюнийских крепостей.
– Кто эти женщины, Седа? Говори, я хочу знать, – спросила царица.
– Одна – мать нашей Шаандухт, другая – княгиня Гоар.
– Они говорили с тобой об этом?
– Да, но тайно. Кроме нас, никто этого не знал. Впрочем, я со своей стороны старалась рассеять их подозрения.
– Напрасно. Этим ты не могла закрыть им глаза. Почему ты тогда же не открыла мне этой тайны? Если бы я знала, что, кроме меня, она известна и другим, я вонзила бы нож в сердце этой низкой женщины, а потом убила себя. Ашот Железный избежал бы той опасности, в которой он сейчас находится, Саак Севада и его сын не были бы ослеплены.
