поле.
Это может быть даже новой ногой. Правда, тоже ненадолго. Главное – правильно выбрать, но это потом, когда будет посох. А пока – надо ползти.
И все-таки как же тяжело…
– Зачем тебе это? – спросил Мерр, когда поздним вечером они поджаривали на костре степную куропатку.
– Что? – не понял Алласт.
– Это путешествие, эти трудности.
– Ты же сам предложил.
– Да, но ты согласился. Зачем тебе это? Неужели так нужны деньги?
– Деньги? Да нет… Сам не знаю.
Алласт примолк, задумавшись. Ночная степь жила тысячами звуков. Пели невидимые насекомые, кричали птицы, неподалеку ворчали в траве расседланные маунты.
– В памяти поколений, – заговорил Алласт, – остаются далеко не все. Только особенные. Никто не будет долго помнить хорошего воина, зато запомнят мудреца. Потому что мудрец несет истину, он – хранитель сокровенного знания. Знание нужно всегда, в любые времена.
– О-о, еще один искатель предназначения, – безобидно усмехнулся Мерр. – Много вас стало в последнее время. И все друг на друга похожи – молодые, горячие, безрассудные и потрясающе наивные. И ты хочешь, путешествуя, стать мудрецом?
– Да разве можно такое захотеть?! Мудрецом сам себя не сделаешь, это делает жизнь. Но можно помочь самому себе. Быть великим воином я не хочу, воины служат не добру и даже не злу, они служат смерти. Я ведь был воином, и не самым плохим.
– Ты был не воином, а наемником, и не знал, что значит бороться за убеждения, – медленно проговорил Мерр. – Иначе бы ты понял: нет добра и нет зла. А есть сила и есть слабость. Нет истины, и нет заблуждения – есть путь, выбранный тобой. И если ты твердо выбрал его, значит, он верный.
– Ну как же это – нет добра? – возразил Алласт. – Добро – это наш единый Белый Бог. Так учили меня и всех нас. Сила – один из способов прийти к добру, а значит, к Богу. Но не единственный и, наверно, не лучший способ. Впрочем, что я тебе говорю? Ты и сам бывал в церкви.
Мерр при этих словах как-то странно напрягся. Словно какое-то слово едва не сорвалось с его языка, но вовремя остановилось. Алласт тогда не придал этому значения, а зря. Все могло бы обернуться иначе.
– Сколько тебе лет? – спросил Мерр.
– Двадцать три, – Алласт почему-то смутился.
– А мне – больше двухсот. Сколько раз ты посетил Призрачный Мир?
– Пока ни разу.
– А я – двенадцать раз. И я еще не мудрец, далеко не мудрец. Вот так, парень…
Алласт присвистнул.
– Двести лет, – выдохнул он. – Ты столько интересного можешь мне рассказать!
Алласт нагнулся, поправляя вертел, и из-под куртки показался пентагран на цепочке.
– Ты еще и маг?! – удивился Мерр.
– Не совсем, – Алласт опустил глаза.
– Но все-таки маг? И что же ты умеешь – смотреть в будущее, общаться с мертвыми, управлять погодой?
– Только
