продолжить с Медзоморт-пашой недавние серьёзные разговоры о делах наиважнейших – финансовых и торговых.
«Настоящий государственный деятель вырос из сопливого мальчишки!», – торжественно объявил впечатлительный внутренний голос, нечуждый элементарного тщеславия. – «Не пропали даром, братец, наши с тобой совместные усилия! Не пропали, ей-ей…».
Наконец, все высокородные особы проследовали в большую беседку, где наблюдались и другие знатные дамы и господа, приглашённые на это мероприятие: в предзакатных лучах солнца сверкали золотом генеральские и офицерские погоны, чарующе белели оголённые женские плечи. Вскоре оттуда раздались звуки вежливых аплодисментов, тоненько и загадочно зазвенели хрустальные бокалы, встречаясь в приветственных тостах.
«А в посуду высокородного Медзоморта, скорее всего, наливают обыкновенный фруктовый морс!» – насмешливо заявил зловредный внутренний голос. – «Что поделать, вера у него, бедняги, такая…».
Дверца кареты, где находился Егор, распахнулась, и седоусый царский дворецкий – важный до невозможности, наряженный в раззолоченную ливрею и слегка напоминающий новогоднюю праздничную ёлку – объявил на прекрасном английском языке, улыбаясь холодно и дежурно:
– А вам, дамы и…, э-э-э, господин, предложено пройти в малую беседку. Прошу вас, любезные мои, прошу!
За спиной ёлки-дворецкого маячили двое – неприметные такие из себя, но широкоплечие, старательно прячущие свои лица за полями широких тёмных шляп.
Минут через десять-двенадцать со стороны главных дворцовых ворот послышался громкий цокот конских копыт, противно заскрипели о мелкие камушки каретные колёса. Егор, предчувствуя недоброе, торопливо оглянулся.
Тёмно-коричневый, скромный кожаный возок, проехав вдоль прудов до арочного мостика между ними, остановился. Широкая дверца возка распахнулась, и на зелёную травку ловко спрыгнул высокий кавалер в немецкой одежде, с короткой дорожной шпагой на боку.
«Никакой это и не кавалер!», – понимающе усмехнулся внутренний голос. – «А Матильда Лаудруп – Снежная Королева! Вот как оно получилось…. Похоже, прибыли свежие новости, которых так нервно и вожделенно дожидался Пётр Алексеевич. Очевидно, адмирал Лаудруп сделал остановку в каком-то балтийском порту. Царский соглядатай тут же передал весточку на берег, где её уже дожидались. Матти тут же направилась в Москву. А куда, интересно, подевался Антошка Девиер?
Матильда – под весёлые и дружеские приветствия – заняла своё место за обеденным столом.
А ещё через пять-шесть минут из беседки выбежал, неуклюже подпрыгивая, важный и упитанный царский дворецкий и торопливо скрылся за приоткрытой двустворчатой дверью, ведущей в покои Преображенского дворца. Вскоре оттуда выскочили пятеро вооружённых сотрудников царской охранной Службы и бодрой рысцой припустили в сторону дворцового парка, откуда доносились гортанные, неприятно режущие слух вопли павлинов.
