и сильно бросил его вперёд…
Егор, влекомый вперёд взбесившимся воздушным потоком, смог остановиться, только крепко обхватив обеими руками мачту, в ту же секунду почувствовав, что рядом с ним мачту обнимают ещё чьи-то сильные руки.
– Это я, Фруде Шлиппенбах! – прокричал ему в ухо невидимый сосед. – У штурвала стоять совершенно невозможно, сдувает…. Пришлось его заклинить намертво…. Теперь идём прямо по ветру…. Больше ничего сделать нельзя…. Такой сильный шторм…. Настоящий тропический ураган…
Где-то рядом прозвучал резкий хлопок, словно бы какой-то неведомый великан выстрелил из своего великанского пистолета.
– Бом-кливер разорвало! – пояснил капитан «Кристины». – Он был последним…. До этого уже лопнули все стакселя и топселя…. Хорошо ещё, что мы захватили с собой комплект запасных парусов…
– Что с остальными кораблями? – перекрикивая вой ветра, спросил Егор, задирая голову вверх: там, в обрывках различных снастей и канатов, бешено приплясывали на ветру только какие-то жалкие лохмотья и длинные светлые ленты, бывшие когда-то надёжными корабельными парусами. Только фамильный флаг князей Меньшиковых – с чёрной златоглазой кошкой на розово-алом фоне – продолжал гордо реять, надменно презирая все ураганы этого бренного и безумного мира…
– Не знаю…, – честно ответил Фруде. – К корме не пробиться…. Но, думаю, все они давно уже отстали…. Только многометровые волны – за кормой…
Ветер не стихал ни на минуту, «Кристина», мелко дрожа всем корпусом, неудержимо неслась вперёд. Куда? По словам Фруде получалось, что большей частью на запад, но иногда, когда ветер ненадолго менялся, то и на юго-запад.
Изредка бригантина, подпрыгивая на волнах, отрывалась своим днищем от водной поверхности. Тогда в животе – на краткий миг – ощущался ледяной холод, а в голове поселялись серьёзные сомнения: – «Вдруг, шведский шкипер тогда вовсе и не шутил, и этот корабль действительно умеет летать?».
Время текло вязко и медленно, как хмельная блевотина по стене деревянной избы – в очень морозную и безветренную погоду. День, ночь, день, ночь…
Илья Солев умер ещё в самом начале урагана, видимо сильно ударившись головой об угол стены – после первого же серьёзного порыва ветра. Так что тогда Санька пристёгивала кожаными ремнями к койке уже безнадёжного мертвеца. Он там, на корабельной койке и оставался, пристёгнутый ремнями. Во время такого сильнейшего природного катаклизма даже сбросить за борт мёртвое тело не представлялось возможным…
Санька, Санечка, Сашенька, Сашенция…. Смотреть на неё было откровенно страшно: от нервных переживаний она сильно похудела, подурнела, огромные глаза потухли и ввалились, даже волосы – раньше густые и пышные – как-то сразу потускнели, свалявшись в несимпатичные старушечьи лохмы…
Егор, тихонько скрипя зубами, безвольно наблюдал, как его жена, сидя на полу в дальнем углу кают-компании, часами раскачивается из стороны в сторон�
