имя Карл сильно попахивает баварскими сосисками с тушеной капустой. Фамилия тоже претерпела некоторые изменения – из Пайнта он превратился в Пинта. Коротко и звучно. Ну а Карл Оскарович Пинт, мой отец, недолго думая назвал меня Оскаром. Вот только не знаю, в честь кого: Уайльда или деда? Вообще-то, и тот и другой – достойные люди. Правда, у Уайльда была какая-то неразбериха с сексуальной ориентацией, а дедушка много пил – англичане говорят: «пил, как рыба», – но ни один из этих пороков мне несвойствен.
– Совсем-совсем?
– Нет, ну почему совсем? Я могу иногда…
И снова звонкий смех перебил его. На них стали оглядываться. Девушка закрыла лицо руками, плечи ее сотрясались.
– Нет-нет. – Пинт почувствовал, что и сам начинает смеяться. – Я не имею в виду уайльдовские штучки. Всего лишь пиво. Только пиво.
– Хорошо, что пояснили. А то я уже начала волноваться.
– Не волнуйтесь. Уайльду вы бы не понравились. – Пинт помолчал, решаясь. – А мне – очень, – после паузы добавил он.
К тридцати годам мужчина приобретает необходимый опыт в Сердечных делах, и Пинт не был исключением. Но сейчас он заметил, как тяжело дались ему эти простые слова. Слова чего? Признания? Да и не признания вовсе: просто он сказал, что девушка ему очень нравится, только и всего. Что в этом такого? И тем не менее сказать это было непросто, потому что девушка ему действительно очень нравилась, и то, что обычно звучало в его устах как банальное приглашение к любовному танцу, который двое исполняют в постели, взбивая коктейль из простыней, на этот раз приобрело первозданное значение, и оттого смысл этой короткой фразы, над которой он раньше даже не задумывался, изменился, стал больше. Это был тот случай, когда слово из звука превращается в плоть, Оскара потрясло это полузабытое ощущение – оказывается, простые слова могут так много значить.
– Как вас зовут?
– Лиза. Воронцова Лиза…
Лиза… Ее имя было легким и приятным, как прикосновение тающей льдинки к разгоряченному лбу. Раньше он часто размышлял, глядя на ее фотографию: как же ее могут звать? Каким должно быть имя у этого ангелоподобного существа? Странно, но «Лиза» никогда не приходило ему в голову, а теперь он думал, что ее не могли звать никак иначе.
– Лиза… – повторил он. – А меня – Оскар.
– Значит, вы – Оскар Карлович?
– Точно. Смешной англичанин, не знающий родного языка. Во мне одна восьмая часть английской крови, остальные семь – русские. Но русским я быть не могу – имя неподходящее. Англичанином – тоже. Не знаю ни языка, ни обычаев, ни традиций. Наверное, поэтому большинство считает меня евреем. В общем-то, я привык. Мой космополитизм генетически обусловлен.
Лиза улыбалась.
Пинт испытывал огромное облегчение оттого, что все произошло именно так: здесь, в библиотеке, его потрепанный гардероб почти целиком скрыт широкой столешницей, и даже когда рано или поздно ему придется вылезать из своего укрытия,
