как автора». Групповая выставка представлялась субъектной формой авторства, а кураторский текст – аналогом целого произведения искусства. К концу десятилетия появление глагола «курировать» начало артикулировать «курирование» как способ активного участия в процессах художественного производства: у кураторских выставок был отличительный стиль и метод самопрезентации, кураторы же конструировали субъективные «новые истины» об искусстве, часто представляемые как универсальные нарративы в обобщенных кураторских рамках. Эта тенденция сохранилась и в 1990-е годы, названные Майклом Брэнсоном «моментом куратора»[14], когда некоторые индивидуальные кураторы достигли невиданного ранее уровня известности. Неудивительно, что на этот период пришелся рост публикаций, в центре внимания которых оказывались кураторы, а также распространение международных кураторских конференций. Это способствовало тому, что кураторская практика стала еще в большей степени восприниматься как международная сеть, включающая в себя индивидуальные творческие практики.
Во второй главе рассматривается, как распространение новых биеннале в 1990-е годы способствовало карьерному взлету некоторых кураторов. Основываясь на изучении каталогов биеннале, критической литературы и рецензий на выставки, а также подробных интервью с наиболее заметными кураторами биеннале, в этой главе я прослежу развитие дискуссий о глобализме, номадическом кураторстве и вопросах транскультурализма. В качестве отправной точки исследования мною была выбрана выставка «Маги земли» (Les Magiciens de la terre, Париж, 1989), куратором которой выступили Жан-Юбер Мартен и Марк Фрэнсис: в этой главе я рассмотрю ее влияние на последующие масштабные экспозиции. Однако особое внимание я уделю изменениям в кураторском нарративе, относящемуся к глобальным выставкам между 1989 годом и нулевыми, затрагивая, среди прочих, documenta 11 (2002), 50-ю Венецианскую биеннале – «Мечты и конфликты: диктатура зрителя» (Dreams and Conflicts: The Dictatorship of the Viewer, 2003) куратора Франческо Бонами, а также более поздние проекты. Анализируя четвертьвековую историю крупномасштабных выставок, в этой главе я показываю, как во всем мире мобильные кураторы взяли на вооружение модель биеннале в качестве движущей силы для утверждения и оспаривания того, что составляет международный мир искусства, чтобы пролить свет на незападные художественные практики, традиционно вытесненные на периферию. Для кураторов модель биеннале стала новым пространством, прогрессивным и продуктивным, которое как нельзя лучше подходило для объединения все более разнообразного, транскультурного и глобального мира искусства в одном месте и времени. Новый глобальный куратор исходил из понятия культурного плюрализма, которое основывается на случайных различиях и этнографическом отношении к «другому», для того чтобы признать невозможность репрезентации всеобъемлющего взгляда на мир в рамках одной выставки. Вместо этого раздавались призывы применять постколониальный
См.: Michael Brenson, «The Curator’s Moment: Trends in the Field of International Contemporary Art Exhibitions», Art Journal 57, no. 4 (Winter 1998), 16.
