с пациентами и угождать молодым высоким ординаторам, уткнулась в учебник биологии. Ей было необходимо еще раз прочитать про половое размножение: облечь то, что она давно уже знала, в научные термины. Письменный экзамен – это не переложение "Кама-сутры" вольным стилем; тут приходится оперировать заковыристыми словечками, вроде "мейоз", "митоз", "зигота" и "трофобласты". Хорошо бы еще запомнить, что есть что. По крайней мере, она уже знает, чем сперматозоид отличается от яйцеклетки. И на собственном опыте знает, что их встреча не сулит в девятнадцать лет ничего хорошего: особенно когда твоя мать любит выпить, а дома сидят два брата, и младший ждет, пока старшему станут малы его старые зимние ботинки. Вот вам и половое размножение. Вот вам и "зигота".
Она повернула настольную лампу и придвинулась ближе к окну. На кровати, что стояла рядом с дверью, расположилась Оксана – девочка из такой глухомани, по сравнению с которой Ковель казался центром Вселенной. Оксана непременно хотела стать экономистом и "устроиться на работу в какую-нибудь солидную фирму". Правда, она боялась квадратных уравнений, как черт – ладана, а при слове "дискриминант" ее начинало слегка подташнивать – как это бывает после встречи сперматозоида с яйцеклеткой – но Оксана свято верила в чудо; например, в заступничество молодого и симпатичного профессора, который обязательно поможет ей выкрутиться. И не останется внакладе. "Ну да черт с ней, – решила Юля. – После первого же экзамена она отправится домой, так и не успев съесть все домашние пирожки, которыми снабдила ее мать". Юля знала, что заводить дружбу с Оксаной – бессмысленное дело; уж она-то точно недолго пробудет в общежитии.
Другое дело – Алена Шилова, их третья соседка. Вот она обязательно поступит. Умница, красавица, история с географией от зубов отскакивают, а уж такие ровные и белые зубки не встретишь даже в рекламе зубной пасты.
– А где Алена? – спросила Юля, отложив учебник.
– Да где? За хлебом пошла. Сегодня же – ее очередь, – Оксана ходила за хлебом вчера. Ей почему-то казалось, что домашнюю выпечку надо экономить – хотя бы для того молодого профессора, который поможет ей написать математику. Будет прекрасный повод – пригласить его, худого и бородатого, попить чаю с пирожками и плюшками.
– За хлебом? – медленно повторила Юля, словно пробуя эти слова на вкус. Она вдруг вспомнила, что чайник уже дважды успел остыть, и она дважды ставила его снова. Она поднялась из-за стола и подошла к кровати. На подушке лежали часы – единственный подарок того олуха, что так неосторожно натравил свой сперматозоид на ее несчастную яйцеклетку. Потом она хотела продать часы, чтобы на вырученные деньги сделать аборт, но оказалось, что этих денег не хватило бы и на презервативы. Ей, как сотруднице больницы, пошли навстречу и все сделали бесплатно. А часы так и остались – на долгую память. И, что самое странное, они ходили почти точно. Убегали на пятнадцать минут вперед за сутки – это ерунда. Сейчас часы показывали половину одиннадцатого. – Хотела бы я знать, какая булочная
