тебе объясняю, Гагарин – это не Москва.
– А они там со мной… ничего не сделают? Еще возьмут, не дай Бог, в заложники?
Марина поморщилась:
– Я сказала, что с деньгами не поеду, приедет один московский бандит. Так что они тебя еще бояться будут.
Болтушко на мгновение потерял дар речи:
– Как? Я – бандит? Я что, похож на бандита?
– Успокойся, – остановила его Марина, – сейчас все похожи на бандитов. Если не будешь заикаться и дрожать от страха, тоже сойдешь. Поменьше говори и делай суровое лицо. И все будет в порядке.
– Но я же приеду на "шестерке". Не на шикарном БМВ, а на старенькой, убитой "шестерке".
– Ну и что? Они-то вообще на "копейке", – резонно возразила Марина. – Так что ты круче.
Болтушко недоверчиво усмехнулся:
– Не думаю, что они мне поверят.
– Да тебе и не надо их ни в чем убеждать. Отдал деньги – и домой. Ладно? А уж я тебя, – ее голос опять стал вкрадчивым и нежным, – отблагодарю. Будешь доволен, обещаю, – последние слова она прямо-таки промурлыкала.
Алексей Борисович густо покраснел и опустил глаза.
– Ладно. Я согласен. Давай деньги.
Марина протянула руку: в целлофане была туго завернута пачка долларов. Странно, отметил про себя Болтушко, я и не успел понять, откуда она их взяла. Приготовила заранее?
– Хорошо, – буркнул Болтушко, – сделаю все так, как ты хочешь.
– Спасибо, милый, – Марина поцеловала его прямо в губы и тут же потянулась рукой к ширинке.
Болтушко дернулся, как испуганный конь, и больно ударился плечом об шкаф.
– Я тебе завтра позвоню, – быстро сказал он, закрывая за собой дверь.
"Ну, блин, попал!" – думал Алексей Борисович, прыгая сразу через две ступеньки.
РЕМИЗОВ.
Когда-то в детстве Андрей Владимирович занимался самбо. Не очень долго – год или около того, но привычка к регулярным физическим упражнениям осталась. По утрам он бегал, отжимался, подтягивался, качал мышцы брюшного пресса, и два раза в неделю обязательно ходил в бассейн. В общем, вел здоровый образ жизни.
Спиртного почти не употреблял – не находил в этом никакого удовольствия; если же и случалось ему выпивать, то только в хорошей компании и совсем немного.
Изредка он позволял себе выкурить сигаретку – как правило, с ментолом. Говорил, что это стимулирует умственную деятельность.
В редакции Ремизов общался практически со всеми, но близких отношений ни с кем не поддерживал. В первое время знакомства он казался открытым, искренним человеком, но скоро это обманчивое впечатление проходило. Собеседник чувствовал себя как гость, которого не пускают дальше прихожей: тот, настоящий Ремизов и не думал открываться.
Одевался он стильно и аккуратно: чаще в строгие костюмы темных оттенков. Был всегда выбрит и неизменно распространял в радиусе одного метра запах
