не вызвать у меня уважения. Я даже подумал, что, если бы я…
– Видишь ли, Саша, пятнадцать лет – это не двенадцать. Вот в чем дело…
Арт будто прочитал мои мысли, он понял, что взволновало меня больше всего: а смог бы я поступить так же?
– Папа не сразу бросил ту женщину. Не знаю, почему. А мама познакомилась с твоим отцом. И все стало гораздо сложнее. Потому что я не мог любить троих. Ты спросил меня, любил ли я твоего отца. Он был очень хороший, Саша. Он был… Необычный. Я всегда понимал это, но не мог его полюбить: ведь у меня уже был отец.
– Он это видел? Он чувствовал это?
– Да. Я никогда это не скрывал. Но, видимо, он понимал и другое.
– Что?
– Мама тоже его не сильно любила. Скорее, она мстила папе и страдала от одиночества: не забывай, у нас никого не было в этом большом городе. Наверное, поэтому я и сказал «подвернулся». Прости. Я не хотел обидеть ни его, ни тебя. Так бывает, Саня. Взаимная любовь – вообще редкая штука. Я знаю, что он любил ее – очень сильно. Но она не испытывала к нему тех же чувств. И не могла дать ему то, что он хотел. Наверное, это хорошо, что они расстались.
– Конечно, Арти! Ведь ты снова обрел семью, – едко сказал я. Ничего не могу с собой поделать, но, когда я теряюсь, то становлюсь очень ехидным. И мне жутко хотелось уколоть Арта, досадить ему хоть чем-нибудь.
Арт не рассердился.
– Да. Он вовремя ушел.
«Вовремя ушел». Это был один из талантов отца. Он все делал вовремя. Но тогда меня поразила совсем другая мысль. Поразила настолько, что я едва устоял на ногах.
– Арти, – сказал я. – А ты не думаешь, что он именно «вовремя» появился?
– Что ты имеешь в виду? – по голосу я почувствовал, как Арт напрягся.
– Что? Да вот что. Вспомни, как повел себя твой отец, когда узнал, что у матери появился новый мужчина. Как он на это отреагировал?
– Он… – Арт замялся, и я понял, что раньше он об этом не задумывался. Теперь он говорил уже не так уверенно. – Он… По-моему, ему это не понравилось. Он стал ревновать.
– Вот-вот, – подхватил я. Это было моей маленькой местью. Местью за отца. Арт, конечно, молодец. Он все сделал правильно. Но не забывайте, что речь шла не о постороннем человеке, а о моем отце. – У чужого барана всегда яйца больше. Твой папаша увидел, что его жена по-прежнему красива и желанна, и захотел ее вернуть. Разве не так? Он почувствовал, что теряет ее безвозвратно.
Арт замолчал. А я упивался тем, что могу, наконец, сделать ему больно. Пусть не так больно, как было мне, но все же.
– Наверное, он ощущал себя королем: приехал покорять Москву. Вложил деньги, вырученные от продажи цветов и мандаринов, стал крутиться. Что-то купил, что-то продал. Купил подешевле, продал подороже. Разницу – на карман, и в кабак. А там – бабы. Вот одна к нему и прилипла. Небось, в рот смотрела. И ему нравилось это все больше и больше. А тебя и твою мать он считал чем-то скучным и постоянным, вроде тяжелой
