Ее речь словно была записью, сделанной в морге, показаниями призрака, восставшего из гроба, а ее доброта давно лежала в могиле под толстым слоем сырой земли.
Я допила виски, поставила стакан на стол и сказала:
– Хорошо.
…Четыре дня спустя она надела синее бальное платье с глубоким вырезом, подчеркивавшим ее крепкую грудь, облегавшим упругие ягодицы, не скрывавшим изящную форму ее ног. А я надела тело мужчины без подбородка, но в новом костюме, который продавал доверчивым людям никуда не годные автомобили и попытался проделать тот же трюк со мной. Мы стояли на ступеньках у входа в музей, посвященный одному из крупнейших сражений Гражданской войны, в котором сражались люди, действительно во что-то верящие, и те, кто волею слепого случая стал их противником, хотя на поле боя и те и другие проявили чудеса храбрости независимо от причин, приведших их сюда. Изнутри доносились негромкие звуки самой незамысловатой музыки в исполнении приглашенного квартета, голоса уверенных в себе людей и постукивание высоких каблуков. Бокал звенел о бокал. Деньги почти ощутимо перетекали изо ртов одних людей в уши других, когда заключались сделки и составлялись планы, не оформленные пока официально.
Мария Анна держала в руках приглашение с серебристой каймой. Я протянул ей руку. Словно кавалер, приглашающий на танец со словами:
– Вы позволите?
Ее лицо оставалось совершенно спокойным, когда она приняла мою руку, но пальцы заметно дрожали. Я ободряюще сжала ее ладонь, заметив, как ее передернуло. И переход совершился.
Торговец машинами покачнулся, издал легкий стон, но я уже летела вверх по ступеням в волнах тафты и духов с ароматом шиповника, с волосами, слишком туго стянутыми на затылке. Мое сердце билось так часто, что на мгновение я ощутила головокружение, но знала, что причина не во мне, а в тревожном предчувствии, переполнявшем все существо Марии Анны всего несколько секунд назад.
И все же она взялась за мою руку.
Я протянула приглашение юноше на входе, даже не посмотрев на него, зато юноша проводил меня долгим взглядом, какого заслуживало тело, в котором я сейчас находилась. Мария Анна была высокой и грациозной, а длину ее лебединой шеи только подчеркивала единственная крупная жемчужина, лежавшая во впадинке под горлом. Ладони мои вспотели – естественная физиологическая реакция на продолжительный стресс. Когда я вихрем ворвалась в главный зал музея, гости в смокингах и вечерних платьях двигались по кругу от черной чугунной пушки и монумента павшим к стеклянным витринам, в которых были выставлены пистолет генерала, мундир погибшего в бою полковника, знамя батальона, весь личный состав которого погиб, защищая некую простреливаемую со всех сторон высоту. Но и перед экспонатами люди в толпе оживленно переговаривались и даже посмеивались, словно речь шла не о славном прошлом, а о вчерашнем эпизоде популярного телевизионного сериала.
Я взяла бокал шампанского с подноса у проходившего мимо официанта и двинулась
