И вот с этим мне очень сложно не согласиться и в очередной раз не опечалиться по этому поводу. В девятнадцатом веке их литературное наследие едва ли было бы вознесено на столь высокий пьедестал, как это произошло в веке двадцатом.
Жанр Стругацких – это не фантастика в строгом понимании этого слова. Это мир без острой интриги. Он пропитан унылыми техническими деталями, потерявшей свою актуальность идеологией, житейскими подробностями советских реалий, глубоко завуалированными туманными философскими выкладками, но не остросюжетной искрой, которую бы мне так хотелось почувствовать именно в (выбранном ими как главном для себя) фантастическом жанре.
Иногда Стругацкие и вовсе открыто издеваются над принципом необходимости иметь хоть какую-то интригу в произведении и даже высмеивают этот литературный канон. “Это был «Подсолнечник» – полуторакилометровый десантный звездолет сверхдальнего действия. Сейчас он обращался вокруг Леониды на расстоянии двух мегаметров от поверхности. Стоит подать сигнал бедствия, и оттуда придут на помощь. Но стоит ли подавать сигнал бедствия? Пропала пара башмаков и два тюка. «Благоустроенная планета» (1961). Да уж… О какой фантастической, острой интриге можно говорить, читая такие строки? Подобные фразы способны оттолкнуть даже опытного поклонника традиционного фантастического жанра, что уж говорить о только начинающих свой путь по ознакомлению с этим жанром молодежи. Именно поэтому все больше исследователей их творчества называют их творения если и фантастикой то социальной.
Мне бы очень хотелось прочитать хотя бы одну книгу братьев Стругацких, которую они создали бы после падения советского режима. Возможно выбравшись за пределы той системы, в которой они родились, которая возможно и без их на то воли сформировала их творчество и на которую они всю их жизнь были вынуждены оглядываться, они бы и смогли выпустить что-то более художественно насыщенное, более остросюжетное, более масштабное, глубокое, по-настоящему законченное, ограненное до совершенства, но… увы, история беспощадна в непрерывности своего хода и она не предоставила возможности ни мне прочитать подобный роман Стругацких, ни им написать его.
Любопытно будет заметить, что моя точка зрения совсем не является новым, надменным взглядом автора научной фантастики XXI века, смотрящего свысока на произведения века XX-го. Это может показаться невероятным, но в целом схожую критическую оценку творчества Стругацких можно обнаружить и среди критиков их же собственной эпохи, тех самых далеких шестидесятых.
"Конечно, и произведения вроде повестей Стругацких /…/ имеют право на жизнь. И безделушка, если она сделана умело, может позабавить. Но не слишком ли много этих безделушек, не тонут ли в них основные задачи научной фантастики? В этих сказках, где все решается с помощью известного слова (вместо "триф траф" – "трансгрессор"), герой борется лишь с теми трудностями, которые природа воздвигает
