падая с дерева. У Летти получилось. Она поставила финальную точку плана.
Билл посмотрел на Фиркина. Старый друг. Который, наверное, давно уже не друг. Но если вернуть магию тех давних летних вечеров, мечтаний и смеха… А может, к Фиркину вернется хоть часть того, кем он был?
В конце концов Билл кивнул. И улыбнулся.
– Что же, если уж все участвуют в предприятии… – задумчиво выговорила Чуда.
На нее никто не обратил внимания.
Вдруг Фиркин сел, дико уставился на компаньонов, затем ткнул пальцем в Балура.
– Слышь, подстрекать деревенских – оно по мне. Я весь подстрекаю, всем и вся. Так вот.
С тем он снова рухнул на пол и захрапел.
8. Утро, завтрак и потрясения
Чуде снился сон: что-то про кота, научные статьи и про дракона, рассказывающего о скверной успеваемости семейства кошачьих. Чуда же все повторяла и коту, и дракону, что дом горит и нужно срочно выбираться наружу. Но дракон утверждал, что он главный эксперт по горючим веществам, а она несет чушь. Кот все твердил о том, что разные и конфликтующие модели вселенной объединились в его теории кошачьих струн. А тем временем пламя разгоралось – и становилось все жарче.
Чуда проснулась, облитая потом. Свет пронизывал кроны деревьев, заливал вход в пещеру, едкой жижей сочился в глаза. Чуда откатилась в сторону, застонала, моргая. В голове – сплошная вата. Смутно вспомнилась фляжка Балура. Нет сомнений, в ней – некая зловещая форма жидкого огня.
Зажмурившись, Чуда прокляла себя. Не следовало ничего пить! Роковая ошибка. От алкоголя слабеет самоконтроль, а терять его нельзя. Еще раз – ни в коем случае.
Но она же так радовалась! Чуда помнила: ощущение было, словно пригласили на удивительный праздник.
Но отчего она так радовалась?
Она решила произвести эксперимент и снова открыть глаза. Гипотеза, утверждавшая, что если отвернуться от входа в пещеру, то интенсивность и спектр падающего на глаза света станут более переносимыми, – оправдалась странным образом. А именно образом Фиркина, сидевшего нагишом на корточках в трех шагах от Чуды и оживленно подтиравшегося сосновой шишкой.
– Забочусь о гадопаразитах, – сообщил он со счастливой улыбкой.
Улыбка обнаружила гораздо меньше зубов, чем пристало человеку.
Чуда закрыла глаза снова. Очень быстро.
– Проще позволить ему, – смущенно отозвался Билл. – Иначе он обязательно сделает то же самое, но уже на людях.
Чуде было наплевать, на людях произойдет непотребство или нет. Но у самого ее носа заниматься подобным вовсе не стоило.
Она усилием воли отогнала нехорошую мысль, глубоко и спокойно задышала, повторила про себя мантру: «Будь поверхностью озера. Будь отсутствием ветра».
Она медленно проделала упражнения, которым ее научила жрица Ноллы, богини мудрости. Чуда отыскала внутренний центр покоя и, окутанная безмятежной
