у литовцев слова нежность, любовь, наслаждение и даже название непотребных женщин происходят от имени Лады или Лаймы, подобно как в Курляндии корень лигга означает всякого рода удовольствия и радости. Наконец, доказывает еще переход в литовском мифе богини Лады в богиню любви и то, что Лада, слившись в Литве с прусско-латышскими именами Лаймы – Лайки или Лигги, перенесла эти неславянские звуки и в наш миф под формами Лайлы – Лайки – Лойды и Лалки; подобное же происхождение имеет и наше слово люлька, так же как и припев ей люли, которые, вероятно, произошли от латышской богини веселия, покровительницы качелей, даже до сих пор еще в Курляндии они носят ее имя (lighotnis – качели, lighotces – качаться) и составляют главную забаву простолюдинов в весенние праздники, т. е. время, посвященное Лигге как богине юности и весны человека.
Что касается до самой Лады в нашем мифе, то она как богиня любви является у нас олицетворением девственности и плодородного брака и вообще счастия в любви. Но как любовь часто бывает причиною горя и даже смерти, то она нередко принимает и значение несчастной любви, семейного расстройства и развода, так, например, в песне:
Но мне несчастие злое дало их на муку,
У меня сестра Лойда, у меня брат Лало (Ладо).
В наших песнях вообще Ладо (Лель) с различными видоизменениями ее имени имеет в припевах значение не только богини в смысле любимого лица, но вообще часто даже синонима любви; так говорят русняки о человеке, женившемся без любви, что он не с Ладою женился. Иногда Ладо имеет значение и даже заменяет имя невесты, как это видно в песне:
По той траве Ладо шла,
За Ладой муж бредет,
Ой люли, шелковая!
Ты постой, Ладо моя,
Ты подожди, Ладо моя.
Ой люли, шелковая!
Я, сударь, не твоя,
Я родимого батюшки,
Ой люли, шелковая! и пр.
Здесь Ладо является вместо имени прелестной девицы. Далее в сербской песне:
Тебе Ладо
Святой боже
Ладо Ладо
Выслушай Ладо.
Ладо является уже божеством; но таких песен весьма мало, и они могли быть произведением позднейшего времени.
К богам производительной силы человека в ее мужеском моменте зарождения принадлежат еще приапические изображения Тура, Ярыла или Яруна и Припекала (Прилегала). Но мы видели выше, что мужской элемент плодородия всей природы вообще принадлежит богам неба и солнца, посему и боги производительной силы мужчины-человека непременно подчиняются этим своим первообразам; самый символ этой силы и главный атрибут этих богов олицетворяет скорее общее понятие силы плодородия, чем значение бесстыдного разврата чувственности и сладострастия, приданное им при упадке язычества. Такое понятие этого символа облагораживает самое значение богов мужской плодотворности и вместе подает нам мысль о возможности великого распространения приапизма между славянами, обоготворяющими в нем одну лишь природную
