Учителя. Он знает. Я, к сожалению, не смогу остаться до конца, мне нужно бежать.
Неата взяла из рук Катюши обычную пластиковую бутылку с водой:
– Хорошо, я обязательно передам.
– Просто скажи, что Учитель оставил ему её перед отъездом.
– Ладно, ладно. Я всё поняла! – Неата сунула бутылку в сумку, и к её радостным переживаниям прибавилось ещё одно: она была счастлива принять участие в исцелении Яна, пусть даже это будет выражаться в такой малости, как передача заряженной воды.
Того, что так замечательно пройдёт вечер, не ожидал никто, и это усилило впечатление от него. Все – и выступавшие, и зрители – находились в общем потоке творчества, любви и бережного внимания друг к другу. Люди выходили на сцену и в стихотворной форме (а некоторые даже в песнях собственного сочинения) рассказывали о внутренних изменениях, которые произошли с ними за время обучения в школе. Больше всего Неату поразил тот факт, что выступали даже те, кто раньше не отличался смелостью говорить о себе на публике. Как будто перед всеми открылось какое-то особое пространство доверия и комфорта, в котором было не страшно, не стыдно, не больно.
Не секрет, что некоторым людям очень хочется, чтобы именно их жизненная ситуация считалась самой сложной и запутанной, ведь это так хорошо подкрепляет чувство собственной значимости. Но сегодня ученики говорили о своих проблемах шутя, смеялись над тем, как глупо можно выглядеть со стороны.
Танечка, привыкшая плакать по каждому поводу, сочинила про себя целую поэму, начинающуюся строками:
Я за жизнь свою всерьёз
наревела много слёз:
теперь будет, где купаться,
в жаркий полдень поплескаться…
Слушатели так смеялись, что чуть сами от смеха не заплакали. В середине поэмы даже как-то жаль стало, что Танечка никогда больше не будет плакать и никто уже не увидит её прежнюю. Но весёлая плакса в конце своего выступления всё-таки оставила всем небольшую надежду:
Морю чтоб не обмелеть,
можно иногда реветь!
Неата искренне радовалась за своих единомышленников, за то, что в процессе творчества к ним приходило решение проблем, до сих пор казавшихся неразрешимыми. Сегодня всех как будто прорвало: каждый стал сам себе психотерапевтом, советчиком, учителем. Говорили открыто и какими-то другими словами: своими, настоящими. В школе уже давно был принят лишь один единственный язык, язык Учителя. Сейчас же, когда давящий авторитет отсутствовал, ученики раскрепостились, так как некому было подражать и нечему было соответствовать.
Один из участников вечера, всегда создававший впечатление тихого и скромного молодого человека, вышел на сцену и громко прочитал сочинённую им сказку, в которой разоблачал миф о самом себе:
В некотором царстве, в некотором государстве жил был царь. Пафосный на редкость гадёныш был…
Ему
