Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда. Олег Рогозовский
Чтение книги онлайн.
Читать онлайн книгу Записки ящикового еврея. Книга первая: Из Ленинграда до Ленинграда - Олег Рогозовский страница 22
Тут и подоспело предложение украинских националистов – отомстить. И понятно кому – евреям. Они брали всю организацию на себя. От немцев требовалось только разрешить, а затем контролировать акцию. В немецком плане действий предусматривалось выполнение основной работы чужими руками. Немцев было гораздо меньше, чем западных украинцев из бывших бандеровских батальонов «Нахтигаль» и «Роланд» и оуновского куреня Мельника «Буковина». (Их незадолго до акции преобразовали в полицейские шутц-батальоны и на этом основании иногда отрицается их участие в расстрелах). Еще больше нашлось добровольных и полудобровольных помощников – совсем не бескорыстных энтузиастов. Приказ «Всем жидам города Киева…», который принуждал всех евреев под страхом смертной казни явиться на сборный пункт, был написан на языке, характерном для Западной Украины. Уже первое слово «жиды», обычное до сих пор обозначение евреев в странах Восточной и Центральной Европы (не носящее там оскорбительного характера), на Украине не употреблялось. Вспомним, что последняя перед войной украинизация достигла-таки своей цели – в селах и таких городах, как Харьков, Днепропетровск, люди и писали и говорили на украинском. Еврейский мальчик Халатников, будущий академик, получивший аттестат с «вiдзнакою», говорил по-русски с украинским акцентом и писал на русском с украинизмами. Украинский язык он знал лучше, чем русский.
Вернуться в Киев?
Эстафету по уменьшению еврейского населения в Киеве после войны подхватило «интернациональное» советское руководство Киева и Украины. Всем министерствам и ведомствам была поставлена задача по возможности не допускать евреев в Киев после войны. С этим столкнулась тетя Рая, когда она приехала из эвакуации с Ренкой в 1944 году по вызову Наркомпроса, в котором она раньше работала. Оказалось, что работы для нее там нет. Значит, нет и прописки – ей не отдавали комнату в квартире, где она была ответственной съемщицей. Приютили ее «украинские пісьменники», с которыми она свела знакомство еще в Уфе. После устройства на работу тетя Рая смогла вернуть комнату в квартире деда.
Саша Айзенберг, занимавший ведущую должность в Наркомфине, разрешения на приезд в Киев не получил. Не желая оставаться в Омске, он согласился на работу (и прописку) в Москве, хотя и не такую престижную, как в Киеве.
Многим ученым было также отказано в возвращении в Киев. Для них запреты были даже строже, чем для других. Дело в том, что до войны евреи составляли около половины научных сотрудников в украинской Академии Наук, а украинцы около 15 процентов. И соглашение с усилившимися «умеренными» националистами было достигнуто – русских не трогать, евреев не пускать. И усиливать Академию русскими профессорами с украинскими фамилиями. Иначе нечего противопоставить бандеровцам. И заодно потрафить Политбюро и Сталину, которые уже