ездить? Почему не ездить?
– Ну, я подумал, можно ведь проститься и дома. Зачем тащиться в аэропорт? К чему устраивать эти торжественные проводы у трапа самолета?
– Нет, я поеду. – Конечно, он хочет лишить ее и этих последних часов. Или… ну да, его провожает кто-то другой. – А почему ты решил…
– Да не почему. Ты могла бы еще часок поспать.
– Поспать? Когда ты уезжаешь?! Ты с ума сошел! Конечно, я поеду.
Кирилл улыбнулся. Самодовольно улыбнулся. В очередной раз убедился, что она его любит и что для нее три недели Америки – ужас, ужас, кошмар. Для того и предлагал не провожать.
Взять и в самом деле не поехать его провожать, сбить с него это самодовольство.
Ну вот, теперь загрустил. Швырнул полотенце на кровать и загрустил. Дошло наконец, что радоваться сейчас неприлично.
– Я бы не поехал, Анют, но нельзя.
– Да я все понимаю.
– Честное слово, нельзя. Я и сам не хочу ехать.
Ага! По тебе и видно. Так не хочешь, так не хочешь, что уже и дождаться не можешь, когда наконец… конец. Скоро, скоро, не беспокойся. Осталось совсем ничего.
Ничего не осталось.
– Пошли лучше завтракать.
Они выпили кофе – Кирилл грустно радуясь, Аня сдержанно умирая. Вот теперь уже точно ничего не осталось: проверить билеты, посидеть «на дорожку», вызвать такси – и все. Нет, еще аэропорт: «я позвоню тебе, как только приземлимся» – и начало отсчета конца.
– Может, еще по чашечке? – Кирилл посмотрел на часы. – Успеем.
Аня кивнула и разлила кофе по чашкам, не сполоснув их от старой гущи. Кирилл сморщился, но ничего не сказал. Положил сигареты на стол, закурил, прихлебывая кофе с двойной гущей.
Из форточки сильно подуло, салфетки в стакане взлохматились, пепел закрутился в пепельнице, как мусор в луже. Может, все же пойдет дождь?
– Погода портится. – Кирилл с тревогой посмотрел в окно. – Ну надо же, только дождя не хватало.
Аня тоже посмотрела, даже занавески нижние раздернула.
– Ничего и не портится, просто ветер. – Господи, как же он беспокоится, что отлет его может задержаться, три недели Америки сократятся на два-три часа, агония прощания растянется на два-три дождливых часа.
– Нет, ты посмотри, какая туча.
– Никакая не туча, сейчас все рассеется, – рассердилась Аня. – Прекрасная погода.
– Слушай, Анют, может, тебе действительно дома остаться? Зачем тебе куда-то ехать, только расстраиваться? Я и сам спокойно…
– Такое ощущение, будто ты боишься, что я в аэропорту нос к носу столкнусь с твоей любовницей, которая пойдет тебя провожать или которую ты решил взять с собой в Америку.
– Ну что ты говоришь! – Кирилл рассмеялся. Натянуто, неестественно, фальшиво рассмеялся. – Какая любовница?
– Не знаю какая. Тебе видней.
– Анютка, глупенькая моя, не станешь же ты меня еще и ревновать на
