Она помогает доодеться мне, и вдвоем мы выходим из землянки. Само собой, опираюсь на Машу, а она ниче, сильная такая, тащит меня, как танк телегу. Ну и девушка у меня, прям трактор Комацу или грузовик БелАЗ[66].
Оказывается, давно рассвело, время где-то под девять утра, бойцы вовсю продолжают обустройство лагеря, где-то в стороне стреляют залпами, а мне дюже интересно, кого ж мы вчера привели. И предлагаю Маше пройтись в ведомство Елисеева. Она не против, мы ковыляем по направлению к месту дислокации «кровавой гебни», все вокруг оглядываются, и прямо перед нами возникает Калиткин:
– Это что за волюнтаризм, товарищи, кто разрешил ранбольному покидать палату?
– Товарищ Калиткин, а вы не забываетесь? Как вы разговариваете с командиром дивизии?
– Дорогой капитан, вы до ранения были командиром дивизии, а сейчас вы всего лишь один из ранбольных, ясно? А ну марш в палату! Бегом, гангрена семибатюшная!
Ни фига себе, вот чеховец крутой, оказывается, а я-то думал, интеллигентик, так нет, этот Чехонте[67] быстро обернул меня из куля в рогожу, и Машундру тоже в бараний рог скрутил, ну, блин, народный целюлитель.
– Товарищ начтыл, а вам не стыдно, какой пример вы даете раненому? Марш в палату оба, через пять минут я сам лично приду на перевязку!
Ну, ты, Наполеон очкастый, Чингисхан с красным крестом, Тамерлан с пиявками (хотя пиявок у Калиткина нема), Троцкий с его волюнтаризмом отдыхает абсолютно рядом с нашим врачом-тихоней. Придется подчиниться, и мы плетемся обратно, как Наполеон у Березины, а я думаю: – «Vae victis![68] Тоже мне, Бренн в белом халате, Ганнибал со скальпелем, Македонский от аспирина, Багратион от клистирных трубок, Атилла[69] от горчичников, Ксеркс от новокаина». Оскорбляя мысленно Калиткина, снова очутился на своем ложе, Машуня хотела меня раздеть, но я отказался. Тут пришел клистирный Сулейман Великолепный[70], и раздеться мне все равно пришлось.
Помучив меня, Калиткин, наверно, решил, пусть живет, разрешил одеваться, и, облачаясь, я спросил:
– Калиткин, нехороший ты человек, можно мне хоть с командирами пообщаться?
– Конечно, можно, товарищ капитан, у вас же не горло прострелено, а нога.
– Ну, тогда, Маша, пошли, сходим к Онищуку и к Елисееву.
– Ранбольной Любимов, я вам разрешил общаться, а не шататься по расположению. Вы скажите мадемуазель начальнику службы тыла, она и приведет, кого вам надо. В противном случае я вынужден буду вам прописать строгую изоляцию. Понятно?
И терминатор от медицины, развернувшись, ушел. Блин, значит, придется изображать Карла XII[71] под Полтавой. Все козыря у него (у дохтура) на руках…
Попросил я Машу пригласить сперва Елисеева, та тоже сильно не заморачивалась и, выглянув из землянки, припахала какого-то бойца, тот и сгонял за «кровавой гебней».
– Привет, больной! Слушай капитанишко, какого черта ты под пули полез, что возомнил себя Карлушкой двенадцатым?
Японская и белорусская крупногабаритная техника.
Один из псевдонимов А. П. Чехова.
Горе побежденным (
Знаменитые полководцы.
Один из султанов Османской империи.
Карл XII – король Швеции, воевал с Россией Петра I, был ранен и в решающем сражении под Полтавой передвигаться сам не мог.
