в Бога не верит и венчаться не хочет“. – „Желание твое законно, – заключили монахини, – но без венца замуж не выходи, иначе счастья не будет“. Они посоветовали мне отслужить молебен святителю Николаю.
На очередном свидании я сказала Николаю, что без венца замуж за него не пойду. Это решение вызвало у него язвительную насмешку. Грубые слова ранили мою душу.
В церкви я заказала молебен, за которым горячо молилась святителю о своей дальнейшей судьбе. После молебна батюшка спросил, что заставило меня заказать службу святителю. Я рассказала ему о своей беде. Тогда батюшка, помолившись, ответил мне просто, веско и ясно: „Ты, дочка, не выходи за этого человека замуж. Счастья у вас не будет. Живи по заповедям Божиим, молись, и Господь все устроит Сам“.
После молебна мне стало легко, с души как будто камень свалился. В тот же вечер я отказала Николаю. И что же я услышала в ответ?.. Сколько злости он вылил на меня, на моих родителей, на Бога и на Церковь! Какая же тут любовь? Ведь когда по-настоящему любишь, обидного слова не скажешь.
Мы расстались навсегда. В сердце образовалась пустота, но на душе было свободно и легко. В эту же ночь приснился мне дивный сад. Я долго гуляла, любуясь его красотой, а потом подошла к яблоньке и вижу: на одной плодоножке висят два румяных яблочка. Хотела я их сорвать, протянула уже руку, и вдруг подошел ко мне благообразный старичок с седенькой бородкой, похожий на Николая Угодника, и говорит: „Доченька, это не твоя яблонька. Твоя – другая“.
Смутилась я, стала у него просить прощения, после чего проснулась. Сердце билось от волнения, и тут я сама разгадала сон. Я поняла, что нет воли Божией, чтобы мне выйти замуж за этого человека. Мне уготован был другой крест…»
Вздохнув, Галина закончила рассказ и перекрестилась. Чуть помолчав, она добавила, что об этом дивном чуде мама поведала ей за два года до своей мирной кончины.
Сама Галина трудится сейчас во вновь открытом Никольском соборе, часто поминает родителей и, подражая их вере, молится угоднику Божию Николаю о заступлении и помощи во всех делах. Святитель всегда откликается на ее просьбы.
Николин день
Давно уже рассвело. Губы инокини Феодосии беззвучно шептали слова утренних молитв, канонов, акафиста, правила ко Причащению. Потом, умыв лицо от нахлынувших слез, она достала из черного бархатного мешочка с золотым крестиком посредине поминания своих деревенских благодетелей. Стала пересчитывать деньги, хранящиеся там же: у Анастасии осталось копеек тридцать, хватит один раз подать за обедню, у Людмилы – побольше.
Феодосия работала алтарницей в церкви, и ей, как знакомому и близкому к святому месту человеку, односельчане доверяли поминания и деньги. В благодарность несли кто что мог: молоко, кусок свежеиспеченного пирога. Милостыню делили пополам, отдавая одну часть на канон. Если не приносили ничего, Феодосия не обижалась, делала свое святое дело, зная, Кому служит. «Лишь бы Бог принял мои малые труды,
