историю о рабе Божией Надежде из Чистополя. У нее не было ни семьи, ни дома. Жила она у своей замужней сестры. Ходила в церковь, помогала бедным, немощным старушкам да изредка наведывалась к нашим старицам. Питалась поминками да скудной домашней трапезой, так как сестра с мужем ели молочное и мясное, а Надежда соблюдала посты и постные дни. Из-за этого были у нее с родными ссоры. Сестра с мужем хотя и не отрицали Бога, но не молились, в храм не ходили и часто пили. От этого больно было на душе у Надежды, и она увещевала их покаяться, изменить образ жизни. Все это настолько раздражало мужа сестры, что он даже угрожал Надежду убить. Только в нашем доме она находила успокоение. Как, бывало, запоют монашки любимый Надеждин кант:
Вот скоро настанет мой праздник,
Последний безрадостный пир,
Душа моя горестно взглянет
На здешний покинутый мир, —
так и зальется бедняжка слезами, словно чувствуя скорую гибель. Каждый год мы с матерью бывали у стариц, навещали их. Однажды в Пюхтице я разговорился с одной монастырской сестрой и узнал, что она была близкой подругой Надежды. Эта сестра рассказала мне свой сон. Видела она глубокий деревенский колодец и на дне его – лежащую Надежду, заваленную большими камнями. Жива ли она теперь? Приехав в очередной раз к старицам, я спросил про Надежду.
– Пропала она куда-то, – вздохнув, ответила Анна Михайловна. – А сестра с мужем дом продали и уехали.
– А у них был во дворе колодец? – спросил я.
– Да, был, но они закидали его камнями, наглухо забили и сказали покупателям, что вода в колодце стала плохая, а потом совсем пропала и пользоваться им нельзя.
Так закончилась печальная история Надежды. Верным оказалось ее предчувствие и пророческим – сон Пюхтицкой монахини.
Чудо
Много написано о чудесах святителя Николая, Мирликийского Чудотворца. Хочу и я поделиться с читателем рассказом о чуде святителя, происшедшем в нашей жизни в конце пятидесятых годов. Пятнадцатилетним привезла меня в Чистополь мать из противотуберкулезного санатория, где я пролежал пять с половиной лет в гипсовой кроватке.
Стояла поздняя осень, моросили дожди. На улице было хмуро и грязно. Так же тоскливо было у меня на душе. В небольшом деревянном домике мне суждено было начинать новую жизнь, ходить на костылях, в кожаном корсете, связанном металлическими пластинами, спать на доске или жесткой кровати, учиться заочно в местной школе.
Не успев привыкнуть к новой обстановке, я вскоре снова заболел. То ли дальняя дорога из санатория до дома, утомительные ожидания на пристанях и вокзалах, то ли осенняя слякоть растревожили мою болезнь, но я опять начал впадать в отчаяние. Блеснувшая было надежда на лучшее погасла при мысли, что снова годами придется где-то лежать. Эта мысль не давала мне покоя, пугала и свела бы с ума, если бы не родившаяся вера в Бога, которая утешала мою душу и давала силы нести жизненный крест. Я жил и учился дома, выполняя школьные
