Это не самое страшное. Страшно, что она выпадала из жуткой пасти с полусотней корявых зубов. А еще страшнее было то, что пасть принадлежала какому-то невнятному куску мяса и пыли, на котором подобных челюстей было еще штук шесть.
Не успел бедолага всерьез испугаться, как раздался выстрел. Помогло: вот теперь ему стало стрёмно до невозможности. Зато жуткая масса, дернувшись, упала куда-то в сторону. Иннокентий повернул голову. На него во весь опор несся типичный ковбой… на корове. Агрессивный такой – смотрит прямо в глаза и безостановочно стреляет. Ой, мама!
Конечно, Джон Дабл-ю Смит палил отнюдь не в пришельца. От его пуль пали пять жаб. Ковбой притормозил. Кинул спасенному запасной кольт.
Пистолет с силой врезался в нос и так оглушенного стрельбой Иннокентия. Ковбой мысленно выругался. Потом выругался вслух, мысленно закатив глаза. Не помогло: пистоль остался лежать на земле. Ковбой сплюнул (угадайте, мысленно ли!) и попытался подобраться поближе, но навалившиеся с новой силой пустынные жабы оттеснили его от неуклюжего бедняги.
Тот, кстати, наконец прекратил стенать и огляделся. Слух возвращался. А жаль… Вокруг царила дикая какофония. Волосы Иннокентия встали дыбом так резко, будто хотели оторваться, придав хозяину хоть немного столь необходимой брутальности Брюса Уиллиса. Впрочем, дрожащий пришелец скорее стал бы похож на Луи де Фюнеса…
Жуткая картинка соответствовала шумовому ряду. Какая-то бойня. Клыки, когти, крики – катастрофа! Вот мимо проскакал огромный серый волк, в загривок которого вцепился знакомого уже вида коричневый клыкастый клок. На волке, кстати, почему-то красовался передник этой странной леди Билл. А вот зеленая гусеница размером с амазонскую анаконду, проглотившую палеолитского мамонта, поднимается на заднюю дюжину ног, а потом резко падает наземь, накрывая собой несколько коричневых комков за раз. Точнее, комков-зараз. Или, скорее, уже не комков, а лепешек. Вдруг совсем рядом проехал почтенный пожилой мужчина в рясе священнослужителя, азартно поливающий из компактного огнемета, приделанного к инвалидному креслу, пищащую бурую массу.
Голова Иннокентия закружилась. Он упал наземь, случайно накрыв ладонью примитивного вида пистолет. Машинально взял его. Вот бы тот нежданный спаситель это увидел, порадовался бы. Пытаясь отыскать взглядом сумасшедшего ковбоя, пришелец наткнулся на полную его противоположность – бездушного шерифа, пытавшегося пятнадцать минут назад отправить парня на костер. Вокруг лежащего на камнях гиганта дергалось в конвульсиях множество мохнатых тел, но одно, усевшееся ему на лицо, кажется, даже не кусало, а просто душило негодяя.
Иннокентий прислушался к себе, слабовольно надеясь почувствовать, что снова падает в обморок – словно в объятия той фантастической красотки. Но нет. Пришлось стиснуть зубы и поковылять в сторону, где разворачивалась самая странная борьба в партере. Никогда не державший в руках оружия, бедолага не стал стрелять, опасаясь
