пожалуйста, – успела я сказать весельчаку.
– А вы, пожалуйста, подготовьте для врачей копию записи, – попросил он. – Но это однозначно наша клиентка. Я же слышал все, что она тут несла.
Сотрудники органов беседовали с супругом Алевтины Ильиничны. Вид у него был усталый, даже усы, казалось, поникли.
– Кого снимать? – спросил Пашка, которому, как я видела, страшно хотелось выпить.
– Надо бы взять интервью у милицейского начальства. Пусть расскажет о блестяще проведенной операции.
Спецназ нас покинул по-английски, а милицейское начальство с радостью оторвалось от мужа террористки и попыталось всунуть свое тело в кадр. Это было невозможно чисто технически, даже без меня, и Пашка снимал нас попеременно.
– Эта семья давно приехала с Севера? – уточнила я. – Кстати, вы мне мужа для интервью выделите?
– Да на сколько угодно, – радостно заявило милицейское начальство. – Я вообще не понимаю, как этот мужик, как вообще какой-то мужик мог с этой бабой прожить двадцать два года.
– Может, она раньше нормальная была? И ведь не всякая же согласится в глухомань ехать.
Выяснилось, что Геннадий Константинович, как представился муж террористки, живет на гражданке примерно год. Последние пятнадцать лет служил на Севере, в маленькой части, расквартированной на острове, название которого он не имеет права назвать. Жизнь там была тяжелая, но платили хорошо, и тратить деньги было не на что. Все военнослужащие охотились, рыбачили, собирали грибы и ягоды. Этим занимались и жены. Жен насчитывалось всего три. Потом часть расформировали. Сейчас на том острове вообще никого нет. Строения, конечно, остались, но, вероятно, тихонько разрушаются. На гражданке бывший прапорщик пошел в охрану.
Странности в поведении жены стал замечать примерно полгода назад. К врачам она не обращалась, он не настаивал. К бухгалтерше ушел, потому что она ждет от него ребенка.
– В нашей семье нет ничего особенного, – развел руками он. – И не я первый от жены ушел.
«Только твоя жена первой захватила заложников в бане и привлекла к себе такое внимание», – подумала я, но вслух ничего не сказала.
Вскоре в баню вернулись несколько сотрудников, приехал директор, которого специально вызвали.
– Ничего не покрушили? – спросил он у меня.
– Только отметины от пуль, – я кивнула на стену.
– Это ерунда. Как раз нам реклама. Покажете как надо?
Я кивнула и вдруг вспомнила, что после того, как скрутили террористку, не видела бизнесменов. Мне бы хотелось взять интервью у типа с отстреленной мочкой уха. До остальных заложников я знала, как добраться, у этих требовалось взять координаты.
В холле появился пьяненький Василий Петрович и спросил, когда я собираюсь отпускать Пашку. Я в ответ спросила, не видел ли он того, кто мне нужен.
– Вроде бы не выходил, – задумчиво произнес Петрович. – Хотя я мог и просмотреть…
