вылечивается, только нужно упражняться, упражняться и еще раз упражняться, – повторял логопед Януш Жебжицкий. – У тебя на первый план выступает ротацизм, с одним ударением. Эти недостатки удается ликвидировать упорными упражнениями. Просто повторяй. – Он называл скороговорки, в которых по нескольку раз повторялся звук «р». Сара упорно их повторяла. «Карл украл у Клары кораллы, Клара украла у Карла кларнет»…
И так до умопомрачения.
В ванной, за своим письменным столом, утром, вечером, по дороге в школу и украдкой в перерыве после обеда, и перед завтраком. Когда никто не слышал.
Только Гражина одна была ей верной подружкой в эти изнурительные минуты. Она одна не высмеяла ее на той лестнице, и со средней школы они были неразлучны.
– Совершенно не слышно, что ты картавишь, – говорила Гражина, и Саре от ее слов становилось легче жить на свете.
– Гдажина, ты правда меня никогда не обманешь? – часто спрашивала она, когда ее обуревали сомнения.
– Я же твоя подруга, – отвечала тогда возвышенно Гражина. – Обманывать тебя – это так, как обманывать себя. Ты должна упражняться, у тебя всего полтора года до экзаменов!
И Сара, закрывшись в ванной, часами долбила скороговорки и специальные речевые упражнения.
Несмотря на старания логопеда, «д» все равно заменяло «р», хотя это было трудно себе представить.
И когда она совсем потеряла надежду, случилось чудо.
Как-то весенним днем вместо обеда в школе Сара купила себе ванильное мороженое и со всех ног помчалась домой – съесть его.
Угрызения совести, конечно, не заставили себя долго ждать. Она не была обманщицей по натуре, однако очень хотелось как-то себя наградить, а поскольку она худела, то вот уже целых две недели отказывала себе во всяких сладостях, так что одно маленькое ванильное – волшебное на вкус! – мороженое, если она даже не обедала, не могло лечь тяжелым камнем на ее совести. Это не преступление, сказала она себе и, еще в дверях отбросив чувство вины, кинула на пол сумку, сбросила куртку, вихрем пронеслась в кухню и там вынула мороженое из упаковки, положила в стеклянную зеленую мисочку, облила вишневым сиропом, украсила вокруг кусочками ананаса из банки, выискала два бисквита, воткнула их в самую середину и с упоением оглядела живописно-кулинарный шедевр.
Но лучшее, как известно, враг хорошего (уж ты поверь мне, сказала бы мама) – но мамы поблизости не было, а Саре пришла в голову мысль, раз она уж все равно грешит (хотя что это за грех!), то ложечка какао греха не добавит, а вкус обогатит. Но, доставая с верхней полки шкафа банку, она услышала скрежет ключа в замке, который означал опасность или компрометацию. Снова окажется, что она не сдержала данного себе слова, изменила своему же решению, вульгарно обжирается как свинья, а главное, что она ест? Сладости! Нет, такого позора Сара снести не смогла бы.
И, охваченная чувством опасности, она резким движением сиганула на верхнюю полку и пихнула мисочку со вкусностями. Пихнула, но она не впихнулась.
