слегка приподнятый в воздухе кулак грозного одноклассника Саньки.
– Ну что, ты будешь рассказывать или нет? – спросила ее учительница.
– Ггггалина Ииввановна, ммне… – Вера с мольбой посмотрела на учительницу. Та, не глядя на Веру, записывала что-то в классном журнале.
– Неудворительно, Дымова, – учительница наконец подняла голову.
Не выдержав унижения, выбежала она из класса со слезами на глазах, беззвучно поклявшись себе, что заикой не будет.
И часто после этого, тайком подглядывая в заборную щель, наблюдал соседский парень Сашка, как она, укрывшись ото всех в саду, декламировала вслух стихи или пела песни, с каждым разом все четче и увереннее произнося слова и предложения. Через несколько месяцев заикание исчезло полностью.
Вера сознавала, насколько хороша собой, знала себе цену. Сельские пацаны дрались из-за нее, а взрослые мужики открыто восхищались ее дикой, необузданной красотой. Она флиртовала, позволяла мальчишкам по очереди нести ее портфель, но никому предпочтения не отдавала.
Ее мечта стать артисткой все крепла, и Вера строила грандиозные планы о том, как она поедет в Москву, как снимется в кино.
– Малаш, гарная у тебя внучка дюже, продай девку, – приставал к бабуле дед Бровко, приходивший посидеть на лавочке и покалякать.
– Да зачем деньги тратить? Бери ее так, бесплатно отдадим. Толку от нее все равно никакого. Артисткой, говорит, хочет быть.
– Артисткой, Верунь, значит, решила стать? – серьезным тоном, но с искрой в глазах подначивал дед Бровко.
Слова бабки ужасно задевали ее, и она обижалась:
– А вот и буду! Вот увидите! – кричала она.
И, окончив школу, поехала в Москву поступать в Щукинское. Ни мать, ни отец не могли с ней поехать, не могли бросить огромное хозяйство, а у брата только что появился ребенок. И Вере пришлось ехать одной. Было страшно. Мать дала ей денег на дорогу и на первое время, наказав деньги на пустяки не тратить и в Москве, если не поступит, не сидеть, а возвращаться в село. Вера, попрощавшись с родными, села в поезд с твердым настроем, что скоро Москва будет у ее ног.
…Она поступила. Поджилки тряслись, когда она вслух читала Есенина и пела старинную казачью песню, но она справилась блестяще. И начались самые интересные дни ее жизни. Училище стало для нее землей обетованной. Каждое утро, наскоро позавтракав, она со всех ног спешила на занятия, чтобы снова окунуться в атмосферу содружества людей, увлеченных, одержимых искусством, объединенных одним делом. Разбор ролей, импровизации, репетиции допоздна…
А потом была подготовка к походу. Первый курс ехал летом на Кавказ, чтобы познакомиться с древней культурой и покорить Кавказские горы. И нервное щекотание внутри от осознания того, что он поедет с ними…
На Кавказ с их курса ехало человек двадцать. Владимир Георгиевич был единственный из преподавателей, ехавший с ними.
