Шалаев, беспардонно перебитый, разгоряченный выпитым, замахал руками, как ветряная мельница.
– Только тонко чувствующий человек может поддержать искусство в трудную минуту, – заключил Шалаев. – Нашу страну всегда отличали щедроты знатных и богатых людей. Вот, к примеру, Шереметьевы…
– Простите, Алиса, а из чего сделан ваш наряд? – внезапно осведомился Мержинский, отстранив Шалаева, словно марионетку. Беседовать о Шереметьевых его явно не вдохновляло.
– Это бисер, – любезно ответила Алиса. – Камни – аметисты, а вот это, – Алиса ткнула пальцем в ожерелье, с которого свисал кулон, – это чароит.
– Волшебное название, – улыбнулся Мержинский, и Алиса подумала, что улыбка у него добрая.
– Это, между прочим, она сама делала, – влезла Женька. Алиса зыркнула на нее, но той было уже море по колено.
– Так вы еще и рукодельница? – улыбнулась Мержинский еще шире. Алиса скромно потупила взор, надеясь, что ей удалось покраснеть. Женька же решительно схватила Мержинского за рукав.
– Владимир, вы не находите, что здесь довольно душно?
– Нахожу, – кивнул он. – Да и бутерброды все съедены. Предлагаю поехать в ресторан, отметить ваш дебют. Вы согласны, Алиса?
– Я согласна на все сто, – влезла Женька. Шалаев придвинулся ближе и открыл рот, но энергичная Женька легко задвинула его в угол. – Алис, поехали. Здесь и правда уже делать нечего. Мама твоя уже уехала, даже цветы увезла… а отдыхать еще рано. Я бы повеселилась.
Алиса криво усмехнулась и пожала плечами.
– Вот и отлично, – обрадовался Мержинский и повел обеих девушек к выходу. Алиса сделала Женьке страшные глаза, но та только оттопырила вверх большие пальцы на руках.
– Ты чего затеяла? – тихо спросила Алиса в машине. Мержинский сидел впереди и вроде бы шепота подруг не слышал.
– Дура, ты что, не видишь, он на тебя запал, – шипела Женька. – Пользуйся моментом, пока тебе судьба улыбается. Это тебе не с Лешкой на дискотеке обжиматься.
– Девушки, вы там не обо мне разговариваете? – осведомился Мержинский.
– Нет, мы о своем, о девичьем, – ответила Женька. – Вот, обсуждаем, какую кухню мы предпочитаем в это время суток.
– И к чему вы пришли?
– Ну, раз датской кухни в городе нет, поедим европейской, – заключила разумная Женька. Мержинский рассмеялся и велел шоферу ехать в ресторан с европейской кухней.
Пребывавшая в каком-то ступоре Алиса плохо запомнила этот вечер. Она что-то жевала, что-то послушно пила постоянно подливающего в ее бокал Мержинского, улыбалась шуткам Женьки и сама что-то говорила, но все проносилось как в тумане. Она не заметила, как куда-то пропала Женька, как она сама кружилась в томном танце в объятиях Мержинского и отвечала на его поцелуи в машине. Потом был жар и безумие ночи, с ароматом цветов, крепкого мужского парфюма и горячего пота. Алиса впервые в жизни не ощущала своего тела, не принадлежащего ей в эти минуты, слагавшиеся
