– наружной стеной крепости.
В этом дворе столпилась вся их группа. Все окружили что-то лежащее на земле. Кто-то громко ахал, кто-то рыдал.
– Что случилось? – крикнул Филимон, подбегая к толпе.
Люди расступились… и Вита задохнулась.
На какую-то безумную долю секунды ей показалось, что она увидела саму себя, лежащую на выщербленных временем каменных плитах крепостного двора.
Завязанные в хвост светлые волосы, плечи, покрытые блекло-сиреневым платком… точнее, не платком, а парео. Тем самым парео, которое она купила перед поездкой.
Вита вспомнила, как покупала это парео в магазине на Владимирской площади, как подбирала его по цвету к купальнику… Радовалась еще, дура, что Глебу понравится.
И тут же вспомнила, как дала его той светленькой девушке в группе, когда увидела, как та ужасно обгорела.
– Что… что с ней? – спросила Вита, протолкавшись к неподвижному телу, наклонившись над ним.
Девушка лежала лицом вниз, на плитах вокруг ее головы растекалась темно-красная лужа. Светлые волосы тоже были густо измазаны темно-красным.
– Упала, наверное, откуда-то… – неуверенно проговорила одна из толстых теток.
– Откуда здесь можно упасть? – возразил ей пожилой мужчина в широкополой шляпе. Этот вообще непонятно откуда взялся, его не было в их группе.
Вита оглянулась по сторонам. И правда, в этом дворе не было ни лестниц, ни балконов, ни открытых окон. И потом, вряд ли девушка полезла бы на балкон или на карниз, это Виту бес попутал. Точнее, ящерка позвала.
– А тогда… тогда что же с ней случилось? – испуганно пролепетала толстуха и прикрыла рукой рот, словно боясь того, что может сорваться с ее языка.
– Она хоть жива? – спросил Филимон, с беспокойством оглядев присутствующих.
У всех на языке вертелся тот же вопрос – но никто не решался проверить. Швед тыкал пальцами в клавиатуру своего мобильника и бормотал какие-то ругательства – Вита-то знала, что сигнала тут нет. Пара супругов стояла в сторонке, муж заботливо обнимал жену, это ее истерические рыдания слышны были из соседнего двора, размноженные крепостными стенами.
Тут из-за угла появилась вторая толстуха, подошла решительно, растолкала всех:
– Отойдите, я врач, дайте мне посмотреть! Да отойдите же, вы заслоняете свет!
Все послушно отодвинулись. Толстуха – впрочем, теперь ее совсем не хотелось так называть – с неожиданной ловкостью опустилась на колени рядом с неподвижным телом, прижала пальцы к шее, прислушалась, потом осторожно перевернула девушку на спину, прижалась щекой к груди, застыла на минуту. Наконец выпрямилась, оглядела присутствующих и проговорила деловито:
– Жива, но нужно срочно везти ее в больницу. Чем быстрее довезем, тем больше шансов спасти ее.
– Все-таки, что же с ней? – спросила вторая – или, точнее, первая толстуха.
– Черепно-мозговая травма, – сухо ответила врач. – Сами
