с кольями, воткнули их теперь в песок, образовавши вокруг животного круг, и едва только это устроение окончилось, как все огромное множество ринулось вовнутрь острова с громкими пронзительными криками: «Текели‑ли! Текели‑ли!»
Глава двадцать третья
В продолжение шести‑семи дней, непосредственно за этим последовавших, мы оставались в нашем тайнике на холме, выходя лишь в редких случаях, и то с величайшими предосторожностями, за водой и орехами. Мы устроили некоторого рода навес на ровной плоскости нашего тайника, снабдили его постелью из сухих листьев и поместили там три больших плоских камня, которые служили нам и очагом и столом. Огонь мы зажигали без затруднения, растирая один о другой два куска сухого дерева, один мягкий, другой твердый. Птица, которую мы так вовремя захватили, оказалась превосходной для еды, хотя несколько твердой. Это была не океанская какая‑нибудь птица, но род выпи, с агатово‑черным и сероватым оперением и весьма малыми крыльями сравнительно с ее величиной. Позднее мы увидели поблизости от стремнины еще три птицы того же самого разряда, они, как кажется, искали ту, которая попалась нам в плен; но так как они ни разу не садились, у нас не было никакого случая поймать их.
Пока длилось питание мясом этой птицы, мы вовсе не страдали от нашего положения, но теперь она была целиком съедена, и сделалось безусловно необходимым, чтобы мы поискали какой‑нибудь еды. Орехи не могли утолять повелительных требований голода, они причиняли нам, кроме того, колики в желудке, а если мы ели их изобильно, то и сильнейшую головную боль. Мы заметили несколько больших черепах около морского берега, к востоку от холма, и увидали, что ими легко было бы завладеть, если б мы могли достичь до них, не будучи замечены туземцами. Было решено поэтому, что мы сделаем попытку сойти вниз.
Мы начали наше нисхождение по южному склону, представлявшему, казалось, наименьшие затруднения, но не прошли и ста ярдов, как наше поступательное движение (что мы и предвидели, судя по тому, какой все имело вид на вершине холма) было совершенно прервано рукавом ущелья, в котором погибли наши товарищи. Мы прошли теперь по краю его приблизительно на четверть мили, но снова были остановлены пропастью великой глубины и, не будучи способны продолжать наш путь по ее краю, были вынуждены вернуться по своим следам к главной стремнине.
Мы продвинулись к востоку, но в точности с подобным же успехом. После того как мы карабкались так около часа с опасностью сломать себе шею, нам стало ясно, что мы лишь сошли в обширный колодец из черного гранита, дно которого было покрыто тонкой пылью, и единственным выходом оттуда являлся тот шероховатый суровый путь, по которому мы сошли вниз. С трудом взобравшись вверх по той же самой дороге, мы попытались теперь пройти по северному краю холма. Здесь мы были должны применять наивеличайшие возможные предосторожности, продвигаясь вперед, ибо малейшая неосмотрительность целиком явила бы нас
