Бродский «Витезслав Незвал»Помнишь, дорогая, на Карловом мосту
Свел нас Кортасар лицом к лицу.
А теперь из дальних далей к тебе
Едет мой трамвай, Кора Оливе.
Держу тебя за руку под стук колес,
Под скамьей улегся твой черный пес.
Кора, дорогая, под цо цокотух,
Под бубнящий гомон трех старух,
Обнимает стать твою, лохмотья вон.
Полночь, трамвай, Прага, вой ворон.
Ах, Геката, твой ли, мой ли сон?
Ночь из окон, тени по Влтаве-реке,
Желтым пароходиком от себя к тебе,
От тебя ко мне из летейских вод
Призракам клубиться, а им несть счет.
Дорогая, Стиксом струится сон:
Влтава, мост, монета в пять крон
Прямо в лоно ночи черных лун
От меня уходит старик Харон.
Дорогая, тайных моих имен
Не назвать. Гадать ли по черной луне?
Желтым пароходиком по Влтаве-реке.
Майские глоссы
Список Мнемосины
Имена афинян, локрийцев,
ахейцев, микенцев, фокийцев
тают в летейском списке
кораблей, иэпиан Стиксу!
Нет ни эллина, ни беотийца,
ни афиняна, ни фессалийца,
в дар Мнемосине принесших
перечень кораблей.
От Афиняна – Стагириту
в первом чтении глоссами Леты —
глоссарием Мнемосины —
поименно – в каталог кораблей.
То ли Эллада, а то ли Порта
На берегу ночного тихого Понта,
где «Арго» у причала на привязи
и свет маяка прорезью
циклопьего ока порта.
Здесь пристанище джиннов,
фееричные гонки
под звуки старинного саза, Порта
на оттоманке в кофейне,
кальянясь ежевечерне,
перебирая гезлевские чётки,
абрисы Османской империи
в свете огней старого города
различает по муэдзиновой песне
с минарета древней мечети,
чье имя в нетленных списках.
Скажите, какого чёрта в сумерках,
змеящихся кривизнами улочек,
исчезает время?
Скажите мне, где я?
Арабское имя Фаэзия
Елену сдает в нетленку
в протяжной муэдзиновой песне.
Моя госпожа
На вершине горы, на скале крутой
мне мосты мостить с моей госпожой.
Нам мосты мостить парой быстрых крыл,
ты ли дива, душа моя, Гамаюн,
ты ли дэва Сома, мой быстрый ум
к дэве Уме влечет, голос к Вач – и в речь,
нам мосты мостить, госпожа Лилит,
мне с женой багряной Эоном течь.
Я запомню имя ночное моей госпожи,
Гамаюн все знает, не молчит.
Уфа
Белой реки Агидель священна речь,
молоком кобылиц небесных течь,
и, свиваясь с черным крылом Караидель,
ворковать волшбой-ворожбой
о городе,
