приветствовала Муханнада в своей обычной манере, и лебезила перед ним с такой угодливостью, словно мимикой и жестами умоляла его вытереть ноги о ее зад, обтянутый брюками, и исполнить ее самое горячее желание, а после этого незаметно ускользнула наверх. Нашелся и благовидный предлог: ей необходимо быть рядом с Анасом на тот случай, если тому снова привидится кошмарный сон. На самом же деле она горела желанием полистать журналы и полюбоваться западной модной одеждой, носить которую Муханнад никогда бы ей не разрешил.
Сале заняла место на почтительном расстоянии от мужчин и, согласно мусульманским обычаям, не притрагивалась ни к еде, ни к питью. Она совсем не чувствовала голода, однако не отказалась бы от ласси, которым ее мать потчевала мужчин. Да, выпить йогурта в этой несносной жаре было бы все равно, что глотнуть прохладной влаги из благословенного источника.
Согласно обычаю, Акрам Малик учтиво поблагодарил жену, расставлявшую тарелки и стаканы перед гостями и его сыном. Она, чуть коснувшись его плеча, произнесла: «Будь здоров, Акрам» и вышла из комнаты. Сале часто задумывалась над тем, как ее мать может во всем подчиняться отцу, словно у нее нет никаких собственных желаний. А когда она спрашивала об этом Вардах, свою мать, та обычно отвечала: «А я вовсе и не подчиняюсь, Сале. В этом нет необходимости. Твой отец – это моя жизнь, так же, как я – его».
Между родителями существовали какие-то особые узы, которые всегда вызывали ее восхищение, хотя она никогда до конца не понимала их природу. Они, казалось, произрастали из какой-то общей, ничем не выражаемой печали, о которой никто из них не говорил, а она проявлялась в чувственности, с какой они относились и говорили друг с другом. Акрам Малик никогда не повышал голоса. Да у него никогда и не было повода к этому. Его слово было законом для жены, а также и для детей.
Однако Муханнад, когда был подростком, презрительно, но, конечно же, за глаза называл Акрама старым пердуном. А в грушевом саду позади дома он в бессильной злобе швырял камни в стену и с ожесточением колотил ногами по пятнистым стволам деревьев, когда отец запрещал ему что-либо. Но он был достаточно благоразумен, и Акрам никогда не видел этих приступов злобы. Для него Муханнад был молчаливым и послушным. Еще с юности брат Сале жил в ожидании своего часа, но выполнял все, что велел отец. Он понимал, что если с самого начала будет исполнять свои обязательства в отношении семьи, то семейный бизнес и все накопления в конце концов перейдут к нему. А тогда его слово будет законом. Сале знала, что этого дня Муханнад ждет с нетерпением.
И вот сейчас он сидел перед своим отцом; тот молчал, но было видно, что его переполняет гнев. В дополнение к беспорядкам, которые Муханнад учинил в тот день в городе, он не только пригласил Таймуллу Ажара в Балфорд, но еще и привел его в их дом. А это уже было серьезным проступком и расценивалось не иначе, как явное неуважение по отношению к семье. Хотя Таймулла был старшим сыном брата отца, Сале знала, что его изгнали из семьи, а это
