у тебя учебник? «Дойчмобил»?
Я протянула руку к стопке книг на краю стола и увидела на занавеске записку. Ярким красным фломастером на иссиня-белой бумаге был написан потрясающий текст:
«Настя – ленивая врунья. Она обязана: а) делать уроки; б) убирать комнату; в) вежливо разговаривать; г) есть три раза в день, а не каждый час; д) помнить, что ее отец – это дурной пример».
– Кто написал сей меморандум? – изумилась я.
– Бабушка, – шепнула Настя. – Она хочет, чтобы из меня вышел хороший человек.
Секунду поколебавшись, я сказала:
– Знаешь, мы сейчас это снимем и выбросим.
– Бабушка ругаться станет, – испугалась девочка.
– Не беда, – успокоила я ребенка и содрала «указаловку».
Через час мне стало понятно: Настя предельно запугана. Ее двойки – результат неуверенности, а не лени.
– Почему здесь нет игрушек? – поинтересовалась я, когда время, отведенное на занятия, истекло.
– Бабушка говорит: плохие дети не имеют права на игрушки, а я плохая, я – двоечница, – заученно повторила Настя.
Жаркая волна злобы поднялась со дна моей души.
– Мама твоя где?
– Деньги зарабатывает, у нее бизнес, – вздохнула ученица, – редко приезжает, я с бабушкой живу.
– Ну-ка, дай чистый листок!
– Зачем?
– Давай, давай!
Трясущимися от злости руками я принялась выводить крупными буквами свой текст:
«Элеонора Михайловна – злая бабушка. Она обязана: а) быть добрей; б) купить Насте игрушки; в) перестать ее ругать; г) помнить, что растущий ребенок постоянно хочет есть; д) знать, что во внучке кровь не только отца, но и матери, а, следовательно, и бабушки».
– Ну-ка погляди потихоньку, что Элеонора Михайловна делает?
Настя выскользнула в коридор и через секунду сообщила:
– В магазин вышла.
– Откуда знаешь?
– Кухня заперта и ее комната. Она всегда все закрывает, если уходит.
Мы взяли «письмо» и прикололи его на занавеску в ванной.
– А ты, Настёна, – велела я, – помни, что являешься отличной, умной, красивой девочкой.
– Я нескладная…
– Ерунда, просто фигура еще не оформилась, и потом, смотри, какие у тебя роскошные волосы, очень редкого цвета…
– Вы еще придете? – прошептала Настя, беря меня за руку.
– Обязательно, – пообещала я.
Гнев остыл только в метро. Ну кто решил, что пожилые люди умны, тактичны и добры? По-моему, к старости характер только портится. Появляется обидчивость, слезливость и неуемное желание всех поучать! Продолжая злиться, я прибыла домой и налетела на Веру:
– Больше ничего не вспомнила?
– Нет, – мотнула та головой, опуская
