И доплывёшь ли вообще…
Я завертел головой: где эта чёртова незнакомка?
Здесь.
И тоже внимательно оглядывается по сторонам.
– Что за фигня? – отфыркивается Дима. – Берег… далеко?
Девушка хмурится и молчит.
– Куда спешить? – скалится Васька. – Водичка тёплая… Прозрачная… – и зыркает сквозь толщу воды на смутные очертания женского тела.
Нашёл время!
Хотя… он прав – не для того нас сюда перебрасывали, чтобы банально утопить. Слишком дорогое удовольствие – парочка нуль-трансов по цене вполне сравнима с небольшим б/у звездолётом. Удобнее было грохнуть нас ещё на Киагре.
– И чего мы не взяли хотя бы спасательные пояса? – пробормотал Дима.
– Лучше – лодку, – уточнил Васька. – В следующий раз без лодки – из дома не ногой.
Я покосился на девушку… Она отнюдь не казалась испуганной. Скорее, сердитой.
– Хотите, подержу ваш рюкзачок, – ухмыльнулся Лубенчиков, подплывая ближе. Думаю, после всех передряг он рассчитывал на что-то большее, чем тесные объятия во время нуль-перехода. Например, мечтал об искренней и крепкой… очень крепкой дружбе.
– Отвали, щегол! – процедила незнакомка. И озвучила пару выражений. Нет, уже не по адресу Васьки – она извлекла из рюкзака плоскую коробочку с экраном и говорила, адресуясь к изображению.
Закончила и в сердцах отшвырнула «рацию». Та не утонула. Осталась плавать рядом на поверхности.
– Связь – великое дело, – подмигнул Лубенчиков. – А теперь есть время расслабиться, моя дорогая русалка. Только вы, я и океан…
– Вот наглец, – буркнул Капустин по-русски. – А мы что, не люди?
Последняя фраза была пропущена мимо ушей.
– Меня, кстати, Васей кличут…
– Это заметно, – сухо кивнула девушка.
Через минуту у горизонта возникла точка. Ещё через минуту она превратилась в роскошную белую яхту.
Девушка поплыла навстречу. Ловко вскарабкалась по свисавшим до воды поручням, исчезла в рубке и отвесила кому-то громкую пощечину. По крайней мере, звук был именно такой.
– Где тебя носило, мерзавец!
– Э-э, госпожа…
Ещё удар. И унылое восклицание:
– Вахх… зачем сердитый, антилопа моей души?!
Когда мы влезли на палубу, из рубки высунулась голова хахира – парнокопытного, кентаврообразного:
– Мир и благополучие! – нечеловеческая физиономия вполне узнаваемо изобразила улыбку. И скривилась.
Хахир мрачно потёр щеку – та пунцово краснела сквозь редкую шерсть. Нервно стукнул копытом и оглянулся.
– Суровая у тебя хозяйка, – понимающе усмехнулся Лубенчиков. – Кстати, где она?
– Переодеваться, – ответил кентавр и шумно вздохнул могучей грудью. Даже для хахира он был крупноват. Ростом мы были ему до плеча.
– Отдыхать, – осклабился «моряк», протягивая нам полотенца, – вытираться.
